BigMos: Большой Московский

В 2015 году Московский буддийский центр купил новое здание. Об истории нашего центра и об этой покупке редакция журнала «Буддизм.ru» расспросила москвичей.

Часть I. Счастливые хиппи

Александр Койбагаров

Сегодня Москва — главный из наших центров в России. Здесь больше всего людей, активности, здесь самые лучшие связи с чиновниками, музейными, культурными и академическими кругами. В этой бурлящей атмосфере очень легко работается, с Москвы берут пример многие другие центры.

Однако в самом начале Москва была сплошным несчастьем. Центр очень долго не могли зарегистрировать, потому что не было людей с пропиской и вообще не было места. А когда место появилось, это была просто квартира где-то на Щукинской, которую отдала Таня Дёмина — девочка, побывавшая на первой русской пхове. Квартира была переделана из однокомнатной в трехкомнатную. В одной из комнат была гомпа (метров десять), в другой жили первые резиденты — Андрей Трошков и Ира Латаева, в третьей останавливались все наши ламы — и Цечу Ринпоче, и Лама Оле с Ханной, и Топга Ринпоче, и Шамарпа. 

В Питере центр появился раньше Москвы, тогда он был основным, и Лама Оле вложил в него деньги, полученные в наследство от родителей. В Москве же была тусовка из очень молодых и дружных, но небогатых людей. Мы считали, что в Москве неподъемные цены на жилье, и были уверены, что никогда ничего здесь не купим. И вдруг, благодаря необыкновенной щедрости Виталия Козлова, у нас появилась квартира на Петровском. Лама Оле говорил, что на тот момент это был самый щедрый дар в мире. Нам даже казалось сначала, что такую огромную квартиру мы никогда не заполним. Но как только она появилась, сразу откуда-то пришли сто человек и началось очень веселое время.

Виталий Козлов

Впервые я пришел в Московский центр в 1993 году, после курса пховы с Ламой Оле в Алуште. В малогабаритной квартире на Щукинской уже тогда было довольно тесно. Андрей Трошков постоянно собирал информацию о разных бесхозных подвалах и полуподвалах и докладывал мне. А я работал в нефтяной компании, которой принадлежала бывшая коммуналка на Петровском бульваре. Мои коллеги психологически не были готовы преобразовать ее в офис и в течение 1997 года пытались ее продать. Однако вид паркета после нескольких потопов и газовые трубы в возрасте нескольких кальп отпугивали даже бывалых риелторов. Но на Алмазном пути все проблемы становятся задачами.

Кстати, в то время, помимо Щукинской, была еще квартира на Таганке. Она была намного малочисленней, но Лама заезжал и туда. И по-настоящему центр объединился в 1998 году, во время ремонта квартиры на Петровском.

Елена Леонтьева

Первое чувство было такое, что если неосторожно ступить, то можно провалиться: полы были в аварийном состоянии. Полная развалина, а не квартира — советская коммуналка, которая никогда не ремонтировалась. Но нас было не испугать. Первых жильцов было четверо: мы с Сергеем Поздняковым, Андрей Трошков (тогдашний президент) и Эдик Бондаренко. Я помню, что единственным источником воды в квартире был шланг, из которого вода текла в унитаз. Этой же водой мы мылись и делали все остальное. Очень романтично! (Смеется.) Это такая романтика, когда ты живешь в очень тяжелых, невозможных условиях, но знаешь, что завтра это будет дворец. Дворец для всех.

Сергей Поздняков

Когда нам подарили квартиру на Петровском бульваре и мы стали ее ремонтировать, Лама Оле посоветовал нам сделать ремонт также и в подъезде. В доме было шесть этажей, и мы решили, что ремонт в подъезде означает покрасить подъезд от входа до второго этажа. Ну, может быть, еще пол-этажа, которые просматриваются от нашей двери. Но как только мы взялись за работу, из двери напротив вышла наша любимая соседка тетя Нина (мы назвали ее «духом подъезда»). Она сразу раскусила нашу затею и объявила, что если мы будем думать только о себе, то у нас будут проблемы. Мы тут же поняли, что это послание Будд, и написали объявление о собрании жильцов для обсуждения ремонта подъезда. Жильцы охотно согласились сдать деньги на ремонт и сделали нас ответственными за весь процесс. Так мы познакомились со всеми соседями сразу и с тех пор были на хорошем счету.

Татьяна Мизгирёва

В середине 1990-х мы с Сергеем Митюхиным какое-то время жили в легендарном сквоте на Таганке у Димы Жиляева, человека с огромным терпением. Параллельно появился центр на Щукинской, и мы стали ездить туда. Таганку тогда называли альтернативным центром, но это было не так. Это было просто сообщество людей, которые вместе жили и практиковали — так же, как сейчас люди сообща живут в больших съемных квартирах. Когда Виталий Козлов и Оксана Мисюра подарили под центр квартиру на Петровском, это была огромная радость! У меня появилось необычайно сильное чувство, что мы все обрели родной дом.

За 20 лет люди очень сильно изменились. У многих появились семьи, дети, бизнес, а вместе с этим и большая ответственность. И приходить в центр стали другие люди, более социализированные и обеспеченные. А в то время большую часть сангхи составляли хиппи, путешественники, романтики и альтруисты, не особо заботящиеся о материальном. Я хорошо помню, как в 90-х мы все делали небольшой группой людей, не имея никакого представления, как это нужно делать правильно. Один человек мог сочетать в себе и строителя, и пиарщика, и девушку на телефоне, и продавца, и снабженца, и все остальное.

Сергей Поздняков

Самым ярким событием тех лет было посвящение, которое провел Лама Цечу Ринпоче в гомпе нашего центра в 1999 году. Это было настоящей проверкой на прочность. Пришло очень много народу, и когда мы стали считать, то обнаружили, что в 78 квадратных метров сумели втиснуться 270 человек. И даже осталось место для Ринпоче и его помощников. Это был рекорд, побить который мы уже никогда не смогли.

Елена Леонтьева

Мы собирались здесь делать ремонт, а медитировать на Щукинской. Но приехал Лама Оле и сказал, что мы должны сразу перенести сюда все, всю активность. И это было совершенно гениальное решение. С этого момента люди, приходя на медитацию, видели центр, и всем хотелось поучаствовать в его улучшении — финансами или работой, чем угодно. Поэтому ремонт прошел практически безболезненно и очень быстро.

Закончился он к концу 1999 года, и затем мы некоторое время наслаждались тем, что у нас есть. Но года через 2–3 мы поняли, что нам мало. Сначала мы хотели купить соседнюю квартиру, снести стену и за счет этого увеличить гомпу, но вскоре начался стремительный рост цен. Это был 2002 год. Один парень, который собирался вложиться в эту квартиру, уже не мог дать всю сумму. Мы стали собирать деньги на покупку, но рост опережал наши накопления.

Дмитрий Лаперашвили

Я не понимал, что центр стал нам мал, пока не услышал этого от Ламы Оле. Лама сказал: «Мы уже вываливаемся из окон, а внизу стоят наши адвокаты, которые фиксируют все эти случаи. Нам нужно искать новое место, чтобы у друзей было больше пространства». На моей памяти впервые это прозвучало в 2006 году.

Алексей Востряков

Когда Лама Оле узнал, сколько стоит соседняя квартира, он сказал: «130 метров за миллион долларов? Да вы сошли с ума!» Самое смешное, что никто не проверял эту самую стенку для сноса — похоже, она капитальная, и снести ее было нельзя. Поэтому и хорошо, что не купили…

Потом, в 2006 году, Лама Оле сказал, чтобы мы купили дом. Подходящие дома стоили примерно 4 миллиона долларов, а у нас было тысяч двести, и те не наши. Мы с Полиной Строгулевой начали заниматься проектом расширения центра. Мало кто верил, что можно собрать такую сумму. Все только-только перестали быть хиппи, устроились на какую-то работу, все были молодые, безумные и всем было не до заработка, почти не было богатых людей в Cангхе. Надо было как-то переломить эту ситуацию, изменить отношение людей, и мы взяли за образец аналогичный проект берлинского центра. Полина придумала название — Big Moskovsky. Нарисовали логотип с летящим человечком, потому что хотели, чтобы в нем была радость.

Теперь надо было привлечь людей. Поначалу от нас шарахались, потому что мы все время говорили: «Дайте денег!» И тогда мы стали давать сами. Сделали сайт с инфографикой сбора средств, с возможностью перевести деньги через банковские карты. Начали устраивать аукционы, праздники, вечеринки, посвященные проекту. Был и «Алмазный Оскар», и спектакли, и концерты, и много чего еще.

И постепенно все изменилось, люди вовлеклись, потекли взносы. Мы рассылали открытки по всему миру — с поздравлениями и платежными реквизитами; продавали футболки, флаеры. Весь мир очень быстро узнал про BigMos, мы достали всех, пиар был невероятный. В проекте участвовало очень много людей, тысячи людей по всему миру. Лет за пять мы собрали почти половину денег, за которые сейчас купили здание на Каланчёвке. И собраны они были благодаря мелким взносам — по 500, по 1000 рублей.

Сергей Поздняков

Под нашей квартирой на Петровском находился винный завод грузинской компании «Самтрест». Однажды я пришел туда, чтобы посмотреть, как проходит труба канализации, и обнаружил, что наша гомпа находится прямо над складом готовой продукции. До самого потолка там стояли коробки с вином и коньяком — из-за этого в нашем подъезде всегда ощущался специфический запах винного производства. Так мы и медитировали несколько лет над складом, пока завод не обанкротился.

Дмитрий Лаперашвили

Лама Оле все время спрашивал, что за завод находится под нашей квартирой, но у нас не было понимания, что им нужно заниматься. Оно появилась только в 2009 году, когда Лама прямо сказал, чтобы мы сконцентрировались только на заводе.

Елена Леонтьева

В 2009 году, через 10 лет после Цечу Ринпоче, произошло еще одно яркое событие: приехал Кармапа! Мы хотели показать ему винзавод и повели его на экскурсию, а вернуться решили не через улицу, а через крышу. Можно представить себе удивление буддистов, которые стояли у двери, ожидая Кармапу, а он вдруг запрыгнул в окно. «Когда я приеду в следующий раз, мы встретимся уже в новом центре», — так он тогда сказал.

Часть II. Битва за пространство

Дмитрий Лаперашвили

Лама говорил: «Мы не раскрашиваем купола наших центров в золото. Все, что нам нужно, — это такое пространство, где у всех будет возможность быть активными и развиваться. Мы создадим место, которое станет частью культурной Москвы, с огромной гомпой, c постоянно действующей выставкой, библиотекой, с комнатами для резидентов, для детей, для официальных встреч, с большим кафе».

В 2010 году все повернулось таким образом, что винзавод все-таки был продан. Его купила неизвестная частная фирма. Тогда мы начали договариваться с одной девелоперской компанией о совместном выкупе завода: на нашу долю приходилось бы 600–700 метров. Но вскоре завод арестовали, и он попал под контроль банка, который потребовал от нас прекратить отношения с девелоперской компанией и найти других акционеров.

Этап переговоров с топ-менеджерами банка тянулся несколько лет. Лама Оле всегда старался сам присутствовать на встречах, часто меняя свое расписание, чтобы прилететь в Москву. Когда встречи заканчивались, мы спрашивали у Ламы, как получается, что люди, которые никогда не шли ни на какие уступки, вдруг начинают проявлять к нам интерес и искренне пытаются помочь? Лама отвечал: «Просто они чувствуют, что я их люблю».

Но за мощными взлетами следовали болезненные падения. Лама говорил: «Мы сражались прекрасно, пусть мы победим», и мы открывали следующий фронт, а за ним следующий, и так до бесконечности. В моменты, когда возникала малейшая расслабленность, от него сразу же поступал звонок или приходило сообщение с вопросом, что происходит. При этом деньги вливались в проект рекой. Друзья отовсюду продолжали вкладываться в мечту, судьба которой была пока не понятной.

Сергей Митюхин

История проекта Big Moskovsky — это история разрушения иллюзий. Российские идеалисты (такие, как мы) склонны верить в чудеса: например, в то, что можно за 50 миллионов купить завод в центре Москвы, который на самом деле стоит 500 миллионов. Или в то, что какие-то чиновники решат за нас вопросы, которые их не касаются. Нет, я совсем не против того, чтобы надеяться на чудо, но все же не стоит вкладывать в эту надежду слишком много энергии.

С другой стороны, ограничения в уме не позволяют реализовывать большие проекты. Я помню, как горячо Леша Востряков убеждал всех нас, что мы можем купить винзавод. У него с самого начала было это чувство масштаба, но мы, и я в том числе, норовили его «приземлить», нам не хватало его полета мысли, мы были зажаты в тиски собственных концепций. Он же продолжал страстно отстаивать идею наших безграничных возможностей. И постепенно у всех стало расти внутреннее ощущение нашего потенциала.

Дмитрий Лаперашвили

В 2014 году банк устроил аукцион по продаже винзавода целиком, а это 7000 квадратных метров. Мы были готовы ввязаться в бой, но за час до аукциона Лама позвонил нам и сказал, чтобы мы отказались. В результате завод купили наши бывшие партнеры из девелоперской компании. А через два месяца резко обвалился рубль, и мы благодарили Будд, потому что кредит, который мы хотели использовать, был в евро.

«Множество карм сплетено в этом проекте, — сказал тогда Лама со сцены в Европа Центре, — и многие из этих карм сложные и тяжелые. Чтобы купить хорошее место в Москве, надо пройти через множество очищений, но нам необходимо добиться результата, и мы его добьемся».

Сергей Митюхин

Девелоперская компания действительно готова была помогать нам. И если бы мы вышли на аукцион в связке с ними, то, скорее всего, все сложилось бы успешно. Но мы слишком буквально поняли пожелание банка прервать отношения с девелоперами, и в результате дружеский диалог был прерван почти на год. А потом, когда мы снова заговорили с ними о продаже части здания, к нам уже относились как к обычным покупателям с улицы. Переговоры затянулись еще на год. Площади, которые нам теперь предлагали, были не самые привлекательные, без отдельного входа, внутри завода, и стоили довольно дорого.

Однако то, что нам тогда казалось трагедией, сегодня стало благом. Если бы мы получили тогда с аукциона этот громадный кусок пирога, мы, скорее всего, не смогли бы его переварить.

Дмитрий Лаперашвили

В это же время мы получили настоящий подарок от правительства Москвы. Город любезно предоставил нам маленькую часть завода, где обосновался буддийский культурный центр. Это место юридически принадлежало городу. Один из вдохновленных чиновников дал ему название «Будда-дом».

Лама тогда сказал: «Если у нас будет Луна, то будет и Солнце», подразумевая, что маленькое помещение откроет дорогу к большому. Но мы все равно не понимали, для чего нам эти 100 метров, когда мы собирались купить около 2000. Теперь-то понятно, для чего — чтобы мы могли туда переехать на время ремонта на Каланчёвке. А тогда мы были в недоумении. Оформить документы было крайне сложно, но мы ходили к начальникам управ, бесконечно встречались с чиновниками самых разных уровней и не уступили, пока бумаги не были подписаны и нам не дали разрешение. На это ушло два года каждодневного труда.

В 2015 году мы получили от собственников винзавода окончательное предложение по цене. Оно было неприемлемым. И мы начали искать другие варианты, чтобы показать их Ламе. Приехав впервые на Каланчёвскую, мы были потрясены: 37 признаков полного совершенства и практически за ту сумму, которая у нас была. Два этажа по 560 квадратных метров каждый, свободная планировка без несущих стен, центр Москвы, отсутствие жилых домов, возможность надстроить этаж и собственная земля прямо перед зданием! Мы просто не верили своим глазам!

Лама Оле, увидев фотографии Каланчёвки, одобрил идею купить это здание! А помощник Ламы Томек Леннерт попросил Ламу Оле сделать гадание Мо, которое два раза показало четкое «да» относительно Каланчёвки и «нет» относительно винзавода.

Денег на покупку все еще не хватало, и в августе 2015 года, на лекции в Калужском ретритном центре, Лама Оле попросил всех присутствующих «отправить детей в угольные шахты, а жен на панель», чтобы собрать оставшуюся часть. В шахты и на панель никто не пошел, но перед сценой мгновенно выстроилась очередь, как на благословение, и два ящика наполнились деньгами. За полчаса мы собрали огромную сумму. И в октябре 2015 Каланчёвка стала нашей.

Александр Койбагаров

По нормам плотности застройки здесь можно построить два этажа вниз и семь вверх. Конечно, сейчас нам этого не потянуть, потребуются долговременные и дорогостоящие согласования. Поэтому первым делом мы занялись капитальным ремонтом, перестройкой здания под себя, чтобы можно было спокойно работать. Параллельно будем получать документы на достройку этажа, которая, по нашим оценкам, займет от трех до пяти лет. А дальше будем смотреть по возможностям и потребностям. В любом случае у этого места огромные перспективы.

Часть III. Центр без границ

Александр Койбагаров

В таком городе, как Москва, невозможно что-то сделать, купить, получить, если не налажены отношения с властями и экспертами по буддизму. Поэтому мы уделяем много внимания публичной активности, например мы организовали огромную путешествующую выставку, которая побывала уже в пятидесяти городах и которую посетили сотни тысяч человек. Кроме того, мы наладили дружеские отношения с религиозным департаментом правительства Москвы, с министерством культуры, с музеями, с институтом Востоковедения Академии наук, с посольствами буддийских стран.

Сейчас нас везде приглашают, ставят в пример, работает школьная программа «Диалог культур», в рамках которой к нам через Мосгордуму приезжают старшеклассники из почти сотни московских школ. За многие годы власти поняли, что мы не едим младенцев, никаким экстремизмом не страдаем, что мы — настоящая, традиционная религия, что-то спокойное, надежное, солидное и открытое обществу.

Татьяна Мизгирёва

Большую часть Московского центра всегда составляли приезжие. Это люди с активной жизненной позицией, которым в столице приходится начинать жизнь с нуля. Известно, что Москва слезам не верит, и люди в новом, чужом городе зачастую оказываются в ситуации довольно жесткого выживания. В противовес этому в Московском центре сформировалась очень теплая, защищенная атмосфера дружбы, взаимопомощи, приятия совершенно разных характеров.

Олег Широбоков

Когда я жил в Иркутске, Московский центр казался мне странным местом где-то в странной столице, где собиралась немного странная сангха — «маасковская». Но, переехав сюда, я обнаружил, что эта сангха наполнена безудержной энергией, которая тут же меня очаровала и взяла в оборот. Со временем центр стал все больше наполняться кипучим драйвом из новых людей, «коктейлем Молотова», который может свернуть горы.

Я уверен, что Московский центр накопил достаточно силы, позитивных впечатлений от совместной работы и дружбы для того, чтобы дать рост также большому количеству мудрости, не теряя своей знаменитой радости и спонтанности и не буксуя в излишней бюрократии. Обновленные возможности и площади привлекут в мандалу Московского центра еще больше идеалистов отовсюду, и любое море задач нам будет по колено!

Атмосфера каждого центра уникальна, так как это живая энергия самого города, индивидуальные и коллективные впечатления, связи, кармы. «Бигмос» силен тем, что именно такое — инициативное, молодое, разношерстное и не терпящее иерархий — поле активности могло совершить настолько значимый прорыв в мегаполисе, который никогда не спит.

Марина Виллер

В маленьком центре новый человек — событие, а у нас каждый день приходят по 10 новичков. Было время, когда у нас беспрерывно проходили собрания: каждый день в каждой комнате по собранию и вдобавок в коридоре и чуть ли не в душевой. Московский центр — это огромная фабрика, внутри которой много всего происходит и как-то все это укладывается в рисунок, который мне очень нравится. Много медитаций, объяснений, лекций, много разной активности, вечеринок.

Если во всем участвовать, то можно заполнить свое время до краев и все равно везде не успеть. Так что даже не пытайтесь. Одни устраивают вечеринку, другие приходят убирать и готовить еду, третьи занимаются пиаром и устраивают аукционы, выставки, спектакли, перформансы. И при этом все медитируют. И никто не считает, много или мало ты делаешь.

Павел Кузьмин

Однажды, после публичной лекции Ламы Оле, мы ночью сидели на кухне за ужином. Лама выглядел настолько уставшим, что, казалось, сейчас пойдет спать, да и мы все тоже были «никакие». И вдруг Оле, с ясным взором, бодро заявляет: «Я вижу здесь близких друзей, которые так устали, что могут без лишних концепций получать поучения». После этого все отправились в гомпу и Лама впервые дал нам Махамудру Тилопы.

Ксения Скобликова

Московский центр — это центрифуга вдохновения! Все движется очень интенсивно, и всегда есть работа для всех желающих. А вот всякая шелуха — мешающие эмоции или какие-то обиды — на такой скорости быстро отлетают. Большая скорость не позволяет конфликтам созревать и разрастаться — потому что некогда. При этом совместная работа делает связи между людьми очень теплыми и близкими. Вневременными.

Анастасия Петракова

Живя за границей, я не скучаю по Москве и родителям. Я скучаю по буддийскому центру, потому что туда я приходила радоваться и грустить, и плакать тоже приходила, и песни петь, и вечериниться. Скучаю по этим людям и этому состоянию ума. Это место, куда я точно приду в бардо.

Барно Борхарт

У нас тебе никогда не дадут слишком задрать нос или слишком низко пасть — сразу вернут тебе человеческий вид, даже если ты неадекватен. Но при этом тебя будут поддерживать — несмотря ни на что и вопреки всему. Тебя будут любить. Как Лама.

Елена Леонтьева

За что я люблю Московский центр, так это за то, что мы не ссоримся. Нам ужасно повезло. Здесь собрались такие люди, которые друг друга заранее любят просто ни за что — за то, что они есть. Я люблю Москву именно за эту веселую дружбу без сентиментальностей, за активность. Может, это как-то связано с тем, что здесь так много медитируют. В мире это мало где бывает, мы в этом смысле белые вороны.

Дмитрий Лаперашвили

Москва — это центр без границ, его мандала простирается на тысячи километров с запада на восток. Москву создает вся буддийская Россия. Друзья отовсюду приезжают в Москву, живут здесь какое-то время и возвращаются в свои города, а кто-то остается насовсем. Здесь все как будто открываются, включаются в работу, учатся, набираются опыта и передают его дальше.

Сергей Митюхин

Большой центр в Москве принесет пользу всей стране. Энергия, вложенная в него, будет возвращаться в регионы. Когда мы закончим с Каланчёвкой, мы переключимся на поддержку региональных проектов и будем стараться сделать их такими же большими.

В подготовке материала участвовали И. Попков, Д. Лаперашвили, А. Финкель, А. Акулов, М. Кондратьева, А. Кучерявый, А. Старовойтов, А. Ключников

Этот текст был опубликован в 28 номере журнала «Буддизм.ru»