Лама Оле Нидал
Прибежище у Шестнадцатого Кармапы
В конце 60-х годов датчане Оле и Ханна Нидалы встретились в Непале с главой школы Кагью тибетского буддизма Гьялвой Кармапой XVI и стали его первыми западными учениками. В книге "Открытие Алмазного пути" Лама Оле рассказывает о том, как произошла эта встреча, а так же о времени их обучения и первых шагах буддизма традиции Карма Кагью на Западе.
Как и все поездки по железным дорогам Северной Индии, само путешествие в Сикким открывает вам особый мир. Хорошему автору хватило бы нескольких недель, чтобы собрать здесь материал для увлекательной книги. На самом деле здешняя железная дорога — это не столько система перевозки пассажиров, сколько место обитания бессчетного числа индийцев, которые живут везде — в поездах, на них, под ними, между ними и вокруг них. Ни один аспект подноготной человеческого бытия не укрыт здесь от посторонних глаз.
Чтобы добраться на восток Гималаев, нужно сначала ехать в тряских местных поездах на юг, а затем на возмутительном «ассамском почтовом» мимо деревень, часто состоящих из нескольких соломенных или бамбуковых хижин.
Примерно за восемь километров до Гангтока водитель вдруг остановился возле узкой, разбитой дороги, уходящей влево. Показывая рукой направление, он сказал:
«Там Румтек, где живет великий Лама Кармапа».
Так как у нас было очень много багажа — в основном, подарки, — а дождь лил как из ведра, мы предложили ему двойную плату, чтобы он подкинул нас туда. Но, не имея разрешения двигаться по этому участку пути, он не осмелился, посоветовав нам переночевать в Гангтоке и вернуться утром, когда погода будет получше.
Мы, конечно, пропустили его слова мимо ушей. Ничто не могло заставить нас сделать даже один шаг в противоположную от Кармапы сторону. Не успели мы, обратившись в новогодние елки, обвешанные всевозможными подарками и багажом, пройти несколько метров, как навстречу вырулил пустой джип. Этот водитель оказался храбрее (или его дядя не был владельцем гостиницы) и согласился за тридцать рупий пойти на риск и отвезти нас по разбитой дороге к монастырю.
Дождь полил еще сильнее, словно целый водопад низвергался с неба. Это было что-то невероятное: ни полог джипа, ни зонты, ни полиэтилен, лежащий вокруг нас, не спасали от потоков воды. Двигаясь больше по памяти, водитель медленно преодолел одиннадцать километров извилистой дороги, а все наши вещи прошли тем временем через хорошую баню.
Внезапно фары осветили серо-белую стену с темными оконными проемами в форме замочных скважин. Затем — открытые ворота. Мы приехали в Румтек. Это было поздно вечером, монастырь уже затих, и мы никого не встретили, пока поднимались по лестнице и складывали вещи в комнате, предназначавшейся, как мы решили, для ожидания. После того как мы постучались в разные двери, нас вышли поприветствовать несколько монахов; лица некоторых из них показались нам знакомыми по Катманду. Они окружили нас, что-то обсуждая, в то время как другие исчезли, чтобы найти кого-нибудь знающего английский.
Наконец, пришел Джигмела — племянник Кармапы, а ныне — и его официальный представитель в Европе. Ему потребовалась вся его дипломатия, чтобы убедить нас в том, что уже слишком поздно для встречи с Кармапой — Исполняющей желания драгоценностью, как называют его тибетцы. В конце концов мы успокоились, согласившись, что утро будет более благоприятным временем, и, вздохнув с облегчением, хозяева предоставили нам комнату в гостинице напротив монастыря.
Утром мы, наконец, вновь увидели Кармапу — после полугода глубочайших пожеланий. Мы взволнованно бросились внутрь и сразу почувствовали его силу. Он мощно благословил нас и сказал:
«Это хорошо, что вы приехали, можете рассчитывать на меня как на своего учителя. Ну, что вы хотите?»
Было трудно выразить в словах, чего мы хотели. Мы даже и не думали об этом. Мы ответили, что хотим быть с ним и работать для него, и что он лучше знает, что делать. Кармапа кивнул:
«Хорошо. Завтра полнолуние — особый день, когда заканчивается отшельничество сезона дождей. Завтра я дам вам геньен».
Мы не имели понятия, что такое геньен, но раз это исходило от Кармапы, то было непременно чем-то хорошим. Мы обрили головы, не зная, что так делают только монахи и монахини, и оставили лишь прядь волос на макушке. Сестра Палмо, пожилая монахиня-англичанка, помогла нам с традиционными дарами, которые могли понадобиться. Она была поразительной женщиной старого образа мыслей (на смену которому потом пришел период глобального безумия); имея индийское гражданство, она могла жить в Румтеке годами. Сначала она была с Далай-ламой, но потом перешла к Кармапе, так как предпочитала медитацию дебатам. В то время она, наверное, делала для тибетских беженцев и их культуры больше, чем кто бы то ни было.
Тем не менее, не во всех начинаниях ей сопутствовал успех. К примеру, в 1967 году она отправила в Шотландию четверых тибетских воплощенцев, после того как они прошли обучение в ее школе в Далхузи; и трое из них принесли немало трудностей тибетскому буддизму. В Великобритании и Северной Америке они серьезно замедлили — и продолжают замедлять — развитие буддизма Алмазного пути — развитие, которое основано на западном принципе прозрачности, предназначенном для самостоятельных людей.
Ханна была невыразимо прекрасна, с безупречным белым куполом головы, сияющим во все стороны. Внутри явно просматривался незаурядный ум. Мы изучали достопримечательности монастыря, с волнением ожидая следующего утра. Медитируя при каждой возможности, когда могли, мы старались быть открытыми для предстоящего подарка Кармапы.
Быстро наступил вечер, и вскоре большинство огней в монастыре погасло. Протяжные звуки длинных труб возвещали людям долины о том, что Защитники здесь, охраняют их. Лишь в окне Кармапы на самом верху горел огонь, освещая окрестности. Проснувшись около полуночи для короткой командировки, я заметил, что свет по-прежнему горел, и рано утром, когда от волнения спать было уже невозможно, свет продолжал гореть, хотя в монастыре не было заметно никаких других признаков жизни. Как мы узнали позже, по ночам Кармапа дает своему телу отдохнуть, но не спит в прямом смысле слова. Постоянная, всепроникающая ясность его ума никогда не затемняется.
Даже в богато украшенной верхней комнате для медитаций Кармапа сиял подобно солнцу. Он сидел на полу за небольшим столиком, повернувшись к окну спиной, и с улыбкой принял наши дары. При входе в комнату монахи, окружавшие нас, показали нам традиционные простирания. Нужно сначала коснуться сложенными руками головы, горла и середины груди, а потом прижаться лбом к полу. И так повторить три раза.
До этого момента наше демократическое воспитание удерживало нас от этого символического раскрытия и отказа от эго. Мы считали, что так делают лишь туземцы в теплых странах, и никогда не представляли себе, что сами могли бы склониться перед кем-то или чем-то. Но эти монахи нам нравились, и мы впервые поклонились Кармапе. Сначала возникло довольно странное чувство, однако в силу нашего доверия вскоре оно прошло. Впоследствии даже на Западе были приняты такие поклоны ламе или алтарю, и это продолжалось до середины девяностых годов, пока не возникла настоятельная необходимость избегать любых ритуалов, напоминающих ислам.
Кармапа перегнулся через стол и срезал с наших голов последние волосы. Таким образом он ввел нас в круг практикующих Учение Будды, называемый Сангха. Затем он дал нам имена в Дхарме. Мы ожидали, что он посвятит нас теперь в какую-нибудь бесподобную медитацию, взлетит в небо или выкинет какой-нибудь другой сногсшибательный фокус, но ошиблись. В ходе церемонии, которая показалась нам бесконечной, мы должны были сидеть, скрючившись, на полу, в самой неудобной позе, и повторять за Кармапой фрагменты длинных тибетских предложений.
Вскоре у нас заболели кости, но в его могучем присутствии сомнений в необходимости подобной пытки не возникало. Затем, наконец, Кармапа сказал:
«Когда я щелкну пальцами, Прибежище придет к вам. Сосредоточьтесь».
И мы действительно почувствовали в тот момент, как что-то запало в нас, и поняли: свершилось. Монахи продолжили повторять нараспев какие-то фразы, Кармапа бросал на нас зерна риса, но было понятно, что важное уже произошло. В завершение Кармапа сказал:
«Вы должны доверять мне так же, как Будде».
А мы про себя подумали:
«Мы тебе доверяем еще больше».
Когда мы вышли, на крыше монастыря доктор перевел нам наши имена. Грех было жаловаться: имя Ханны значило «Могущественный Лотос», а мое — «Океан Мудрости». «Карма» — первая часть имени, которая дается всем, означает принадлежность к линии преемственности Карма Кагью буддизма Алмазного пути, а также содержит в себе обещание использовать просветленную активность на благо всех живых существ.
Глубокий смысл Прибежища неизмерим, и мы не полностью осознаем его аспекты, пока сами не становимся Буддами. Но если мы принимаем его с желанием приносить пользу другим, то все вокруг сразу наполняется значением и способствует нашему развитию. После этого жизнь идет путем постоянного раскрытия новых измерений.
Такое Прибежище позволяет встретиться сочувственной природе истины внутри и снаружи и означает гораздо больше, чем «формальное введение в буддистские практики», как это часто описывается. Принятие Прибежища выражает доверие к «Трем редким и драгоценным», или «Трем драгоценностям»: Будде, его Учению (Дхарме) и достигшим стабильных уровней ума друзьям на пути — Бодхисаттвам (Сангхе). Будда здесь — не человек и не бог. Это слово означает состояние полного Просветления, которое в нашу эпоху впервые продемонстрировал молодой принц Шакьямуни 2550 лет назад.
Это состояние есть неразрушимая, вневременная сущность каждого, даже если мы этого и не сознаем. Его Учение показывает, что относительно, а что абсолютно, и дополняет ясные наставления активной энергией, необходимой для их осуществления. Важны также спутники и помощники на пути, — без них большинство из нас, скорее всего, не сдвинулись бы с места. Таким образом, во всех школах буддизма существенную роль играют цель, путь и товарищи на пути. Они приносят сотням миллионов людей то, что нужно для осмысленной и независимой жизни.
Для того чтобы идти вперед, этих трех аспектов достаточно, но если мы хотим лететь, то нам нужен учитель. Его состояние сознания позволяет ученику установить контакт с Буддой. Он учит тому, что полезно здесь и сейчас, а его деятельность служит разумным примером того, как приносить пользу другим. Это четвертое Прибежище, неотделимое от быстрого и прямого Алмазного пути, тибетцы называют Ламой. Лама, или Учитель, может быть представлен либо как целое, либо как единство трех аспектов.
Во-первых, под Ламой здесь подразумевается не прекращающаяся вплоть до наших дней передача благословения Будды через линию преемственности просветленных учителей. Многие ощущают это как тепло и радость, как положительную силу, которой можно легко довериться.
Второй аспект — Йидам — демонстрирует связь ума с Просветлением. Он является источником особых качеств, как мирских, так и духовных. Здесь ключ к Просветлению — это наша способность отождествляться с формами проявления просветленного ума, мирными или гневными, женскими или мужскими, одиночными или в союзе. Неличностные впечатления, которые закладываются в наше подсознание во время совместной медитации или формального посвящения, действенно связывают нас с мудростью Будд.
На самом деле эти Будда-формы, известные благодаря художественным альбомам и музеям, так же реальны, как наш ум. Когда открытое пространство ума свободно играет, в нем возникают их чистые формы и соответствующие вибрации мантр. Они излучаются из сочувственной сути Будд и Бодхисаттв, для того чтобы пробуждать свойственный существам потенциал Просветления. В тибетском буддизме известно и используется несметное множество всевозможных форм, но не стоит пугаться их количества и разнообразия. Они являются чистыми выражениями ума, и их суть — одна и та же. Чтобы стать просветленным, достаточно до конца вникнуть в смысл всего одной формы — так же, как для насыщения довольно одного блюда, хотя в меню хороших ресторанов выбор весьма широк.
Все это делают возможным Защитники, по-тибетски — чёчонг. Это третий аспект Ламы. Они бывают разными и находятся на различных ступенях развития, но в линии Карма Кагью призываются только просветленные. Это энергии, молниеносная сила которых действует на благо всего сущего. Их грозные формы искусно устраняют внутренние блоки и внешние помехи. В нашей линии преемственности главным является Черный Плащ, великий двурукий Махакала, и в его энергополе активны все остальные грозные формы. Защита необходима, поскольку используемые методы обладают огромной силой.
Преобразующий неврозы, а также вредные внешние влияния, на всех уровнях и бесчисленными способами, Алмазный путь — не легкая прогулка. Активизируя глубочайшие слои подсознания, он высвобождает материал, заложенный туда много жизней назад. Начинают всплывать впечатления, которые в обычных условиях не созрели бы до старости, смерти, стадии после смерти и будущих существований. Специально ускоренные таким образом, очищения кармы не очень приятны. Несмотря на усиливающуюся радость и возрастающую свободу, люди все же уязвимы, и у них короткая память. Они быстро падают духом в случае трудностей, и вот тут-то и нужна сила мудрости, чтобы смягчить давление проблем, пропустив сквозь фильтр лишь те ощущения и события, из которых ученик может извлечь урок.
Четвертое Прибежище можно называть «Лама» или «Лама-Йидам-Защитник» — значение от этого не меняется. Многие его измерения, однако, становятся яснее, если использовать более длинную формулу. Как уже говорилось, полное значение Прибежища постигается лишь с Просветлением. Однако почувствовать его сильное позитивное влияние можно сразу. Оно позволяет стать стабильным, то есть «найти собственный центр», и связывает нас с Буддами. Вместе с Прибежищем мы получаем полномочия выполнять медитации, которые удаляют беспокоящие отпечатки в сознании-хранилище и растворяют много вредной кармы. Благодаря Прибежищу наш ум функционирует лучше, и тогда мы больше делаем для других.
Этот текст был опубликован в 28 номере журнала «Буддизм.ru»