Лама Жанг: защитник Дхармы

«Пожалуй, невозможно описывать личность Ламы Жанга в нейтральных выражениях. Он был человеком крайностей и противоречий: он был поэт и полководец, поборник нового и хранитель традиций, одинокий отшельник и общественный деятель, мастер слова и высмеиватель книжных мудростей, харизматичный прорицатель и администратор-бюрократ, мастер медитации и основатель светских учреждений; он охранял мир и практиковал «силовую активность.»

Цитата из книги Yamamoto, Carl S. Vision and Violence: Lama Zhang and the Politics of Charisma in Twelfth-century Tibet.

С конца 1980-х Лама Оле дает курсы особой передачи нашей линии Кагью – Махамудры, Великой печати. Долгое время он пользовался текстом «Пожелания Махамудры» Третьего Кармапы и иногда трудами других мастеров. Позже добавилась так называемая «Махамудра Ганга» –   поучение, данное Тилопой Наропе, а с 2014-го Лама вдохновляет своих учеников, завершая все это переводами отрывков из самого большого и важного произведения Махамудры Ламы Жанга – «Тропа окончательного постижения» (1).  (См. Примечания в конце текста).

Стиль подачи этого материала Ламой Оле в совокупности с вдохновением от истории жизни и активности Ламы Жанга открыли многим ученикам новые измерения: здесь гораздо меньше дословного цитирования, понятийных объяснений, чем в двух других текстах; много медитации, проникнутой вдохновением непосредственного опыта Ламы Оле от переживания благословения Ламы Жанга; возможность внутренне настроиться на изысканные пассажи обширного произведения – каждый раз по-новому, в зависимости от условий; все это придает курсам Махамудры особенный, совершенно неповторимый оттенок.

Естественным образом возникла потребность в более развернутой информации о Ламе Жанге. В настоящее время нет единой книги, которая содержала бы его жизнеописание. Эта статья представляет собой обзор информации из разных доступных на данный момент источников.

Жизнеописания великих мастеров школы Кагью снова и снова вдохновляют практикующих Алмазного пути. Многие из этих историй могли бы послужить превосходным материалом для создания захватывающего фильма. Мы спрашиваем себя, почему же в наших центрах этот персонаж стал известен только с 2014 года? Ведь Лама Жанг был одной из самых удивительных, сильных, а одновременно и скандальных личностей линии Кагью XII века. Как утверждает Лама Оле Нидал, этот человек был не только современником, другом и коллегой Первого Кармапы Дюсума Кхьенпы, но и излучением Кармапы. На него ссылались два Далай-ламы: Третий и Пятый Далай-ламы называли себя излучениями Ламы Жанга.

В качестве знака высшего признания школы Кагью ему была вручена особенная реликвия – он стал держателем медитационной шапки Гампопы (2). Гампопа передал ее своему племяннику Гомцулу, настоятелю монастыря Даглха Гампо, а тот в свою очередь отдал ее Ламе Жангу, а не одному из трех глав линий Кагью, следовавших после Гампопы.

В XV веке в Тибете появилось выражение «Три драгоценности Тибета». Так называли трех великих людей Тибета: это были Цонкапа, основатель школы Гелуг; Пхагмо Друпа Дордже Гьялпо, основатель некогда могущественной традиции Пхагмо Друпа Кагью; и Лама Жанг.

Исторические взаимосвязи

Лама Жанг являлся основателем линии Цалпа Кагью, которая в наше время уже не существует в качестве отдельной школы. Первый тибетский держатель традиции Кагью, Марпа, в XI веке принес из Индии в Тибет две линии передачи: так называемую «короткую», которую он получил через Тилопу и Наропу, и «длинную» – через мастеров Ратнамати, Сараху, Нагарджуну, Шаварипу и Майтрипу. Его главным учеником стал Миларепа, который, в свою очередь, учил Гампопу и Речунгпу; при этом Гампопа стал официальным держателем передачи.

До Гампопы школу называли Марпа Кагью, поскольку именно Марпа принес эти поучения в Тибет. Позже бытовало также название Дагпо Кагью, потому что Гампопу называли Дагпо Лхаргье – врач из Дагпо, при нем школа Кагью в Тибете стала большой и уважаемой.

Четыре основных ученика Гампопы основали четыре линии Кагью. Это не было расколом или разделением, а было обусловлено тем, что каждый из четверых отправился учить в свою родную местность; они строили там монастыри, и постепенно их передачи стали носить их имена. Не было никаких существенных различий: все практиковали Махамудру, Шесть йог Наропы, Гуру-йогу. Итак, четыре «больших» традиции Кагью:

• oт Кармапы I – Карма Кагью,
• от Барама Дармы Вангчуга – Барам Кагью,
• от Ламы Жанга – Цалпа Кагью,
• от Пхагмо Друпы Дордже Гьялпо –линия Пхагдру Кагью (3).

У Пхагмо Друпы было восемь основных учеников, и из школы Пхагдру Кагью образовалось восемь так называемых «малых» школ Кагью: Дрикунг, Таглунг, Тропу, Другпа, Мачанг, Йелпа, Шугсеб и Ямзанг Кагью.

Детство и юность

Лама Жанг (4) родился в 1122 году южнее Лхасы, на двенадцать лет позже Первого Кармапы, с которым они стали впоследствии близкими друзьями. Он происходил из клана Нанам, носившего титул «Жанг»: в те времена такой титул присваивался семьям, в которых дочери выходили замуж за одного из членов королевской семьи. Семья его считалась хорошей, хотя биографы не  cообщают ни об их состоятельности, ни о высоком социальном положении: отец был мирянином, практикующим Ваджраяну, мать – бывшей монахиней. Позднее, однако, молодой человек будет совершать поступки, которые, по его словам, полностью уничтожат доброе имя его семьи.

Место рождения Ламы Жанга

При рождении ребенка были знаки, которые указывали на то, что это особенное дитя, а матери во время беременности снились необычные сны. Дхарма Драг – так назвали мальчика – в очень раннем возрасте был признан тулку – сознательным перерождением одного из просветленных учителей; люди постоянно обращались к нему за благословением.

Считается, что впервые он пережил подобную сну природу всех явлений в двухлетнем возрасте. Когда ему было три года, Жанг, услышав от своего отца о страданиях существ в мирах паранойи, побежал к домашнему алтарю, начал делать простирания и принимать Прибежище. Когда ему было четыре, его попросили дать поучения в узком кругу практикующих. Он дал поучения Маха-Ати и сказал:

«Для того чтобы достигнуть Просветления, нужно по-настоящему поверить, что ты уже Будда».

Хотя было очевидно, что мальчик с рождения обладал большим потенциалом, ему предстояло преодолеть немалые трудности. В своей автобиографии Жанг пишет, что в детстве у него наблюдалась склонность мучить маленьких животных. С этим он связывал возникшие позже проблемы со здоровьем.

В десятилетнем возрасте он получил большое количество буддийских поучений, в последующие годы изучал множество важных текстов Сутры и Тантры. Однажды он сказал, подмигнув при этом: «Я ничего из этого не понял». Конечно же, как показало время, кое-что он все-таки усвоил, и это стало его своеобразным стилем – подчеркивать важность прямого доступа к Махамудре, а не формального изучения.

Уже в юном возрасте Жанг чувствовал сильное влечение к тантрической медитации, ритуалам, магии и экспериментам с ясновидением. В одиннадцать лет у него случилось интенсивное переживание силового поля Будды Высшей Радости: он просто проходил мимо йогина, который медитировал на эту форму и выстраивал мандалу Йидама. А в пятнадцать у него были видения Защитников. 

До восемнадцати лет его жизнь протекала беззаботно, но потом сгустились тучи: в семье разгорелся спор между его близкими и дальними родственниками, и молодой человек выучился черной магии, чтобы навредить обидчикам.

Он занимался этим три года и так усердно, что, как он сам позже написал, полностью разрушил доброе имя своей семьи. В это время умерли его родители и некоторые из его учителей, и печаль по ним стала поводом к тому, чтобы молодой человек в возрасте двадцати лет решил покинуть свою родину – Центральный Тибет – и уехать в Кхам, где он пробыл около восьми лет. Он видел взаимосвязь между своими негативными поступками и смертью родителей, и это очень угнетало его.

В Кхаме он принял монашеские обеты, но через некоторое время опять вернулся к занятиям черной магией. На этот раз ритуалы требовали жизней животных в качестве подношения, и вскоре он уже приобрел сомнительную славу «великого мага из Центрального Тибета».

В какой-то момент он ощутил себя в самой низшей точке своего духовного пути и понял, что так  дальше продолжаться не может. На это указывали также и его сны, полные предостерегающих видений. Он открыл центр Дхармы, но уже через два месяца случился «рецидив» – он снова занялся черной магией, и опять с жертвоприношениями. Когда он в очередной раз пришел в себя, то решил раз и навсегда покончить с этим. И ему удалось.

Он решил – тогда ему было около двадцати пяти лет – принять полные монашеские обеты. Если посмотреть жизнеописания Жанга последующих лет, то можно легко принять его за мирянинапрактика или йогина, но согласно его автобиографии по крайней мере в те годы внешний стиль жизни указывал на убежденное монашество.

И все же, даже несмотря на все скверные дела, совершенные им, Жанг пользовался  определенной популярностью: когда он стал монахом, многочисленные меценаты и  состоятельные покровители Учения становились в очередь, чтобы уговорить его стать их ламой. Жанг отклонял все предложения: он хотел быть свободным и бедным странником.

В своих путешествиях Жанг встречал многих высоких лам, получал наставления и посвящения.

Практика и Просветление

Чтобы закрепить свой опыт, Лама Жанг начал странствовать в горах, используя полученную от Гомцула комбинацию тантрической практики и медитации Махамудры без формы. В это время он жил в очень суровых условиях и в какой-то момент даже перестал готовить себе еду.

Когда однажды перед его пещерой улеглись три волка, Лама Жанг решил использовать страх перед ними в качестве медитационного объекта. Ему стало ясно, насколько сильным  препятствием для него является страх за собственное тело, но когда он позже сообщил об этом осознании своему учителю Йерпаве, тот сказал:

«Прекрати так думать! Нет большего препятствия, чем быть сожранным каким-то хищником. Впредь будь осторожен, когда поблизости бродят дикие животные».

В это время практикующего часто посещали демонические видения и мучили страхи. Вероятно, это были последние очищения, поскольку постепенно его познания углублялись, а сны становились благоприятными, и однажды в одном из них он достиг Просветления.

Жангу снилось, что он путешествует в поисках Уддияны, родины Гуру Ринпоче. Сначала он пришел в «Мир 33 богов» (Траятримша) и там получил поучения от одной из форм Махакалы. Затем он пошел в Бодхгайю и встретил там Красную Мудрость (санскр. Ваджраварахи, тиб. Дордже Памо). Его тело превратилось в красный тибетский слог ХУНГ, он был втянут в тайное место Красной Мудрости и начал «путешествие» через энергетические центры в ее теле.

В ее пупочном центре Жанг увидел, как картинки в зеркале, всех существ во всех сферах с существования, свои собственные предыдущие жизни, своих 1008 учителей из всех жизней, свою настоящую жизнь и все, что он сделает в будущем, включая собственную смерть.

В ее сердечном центре он увидел миллиард миров с миллиардом Бодхгай в них и миллиард Лам Жангов, 
Делающих миллиард подношений.

В ее горловом центре он увидел бесчисленные Чистые страны и в каждой из них – 
Себя в виде Будды Вайрочаны, дающим поучения Дхармы.

В ее головном центре в западном направлении он увидел, наконец, Чистую страну Уддияну, а там –
Рубиновый Дворец и поле силы семи аспектов Красной Мудрости. 

После этого все его загрязнения полностью растворились.

Затем движение повторилось в обратном порядке, и в каждом из силовых центров он получал одно из четырех посвящений высшего уровня Алмазного пути. Он родился заново из ее лотоса в форме Херуки, мощного Будда-аспекта с тремя глазами и с дордже и колокольчиком в руках. Красная Мудрость дала ему еще одно поучение, и, когда он проснулся, его тело полностью изменилось. Обычное тело, результат созревшей кармы, превратилось в иллюзорное, а ум достиг состояния Будды.

Общественная жизнь

В это время Лама Жанг был в возрасте между тридцатью и сорока годами, ему сопутствовала слава великого йогина и, соответственно, у него было немало почитателей. Но он не чувствовал никакой склонности к общественной деятельности; самым большим его желанием было уединиться и продолжать скитаться и медитировать в горах. Однажды он даже всерьез подумал о том, чтобы сбежать от всех людей, которые постоянно что-то от него хотели, и покинуть Тибет, однако Йерпава и другие учителя бранили его за такие мысли. В 1160 году, когда Ламе Жангу было 38 лет, он отправился на поиски Гомцула, чтобы рассказать ему о своем намерении удалиться в горы и стать странствующим йогином.

Гомцул в это время находился в Лхасе с очень сложной миссией. В Лхасе перессорились четыре клана – до такой степени, что город и все окрестности пришли в упадок и даже сгорели обе наиважнейшие святыни Тибета – храмы Джокханг и Рамоче. На дорогах бесчинствовали бандитские шайки, что делало путешествия небезопасными, повсюду царило беззаконие. Для паломников стало практически невозможно попасть в Лхасу: путников грабили и убивали.

Храмы Джокханг (в середине) и Рамоче (справа) в Лхасе, тханка XIX век

Два покровителя города настоятельно просили Гомцула прибыть в Лхасу и позаботиться о мире. Как племянник Гампопы, он пользовался большим авторитетом и к тому же слыл хорошим переговорщиком. Некоторые из конфликтующих сторон также попросили его о посредничестве, перед ним стояла непростая задача. По этой причине Гомцул не был настроен выслушивать откровения своего ученика по поводу его «отщепенческих» настроений. Вместо того чтобы дать ему благословение на отшельничество, учитель без лишних разговоров провел для него официальную церемонию, в ходе которой в присутствии многих людей назвал его Мастером Учения (тиб. Тенпа Дагпо). На него также было возложено поручение отстроить заново оба храма и освободить местность вокруг Лхасы от хаоса и разбойников.

Из собрания песен мастеров Кагью, Кагью Гьюрцо:

Когда Тибет был неуправляем, а его жители разобщены, Лама Жанг ввел закон и порядок в горах.

Он построил храм Гунгтханг.

Тех, кто сопротивлялся, он подавил своей магической армией.

В это время на полях сражения военачальник Дарма Шённу и другие видели формы Йидамов и во многих родилось понимание Махамудры.

Жангу была вверена ответственность за храм Джокханг, в котором содержалась статуя Джово. С давних времен храм и статуя были духовной сердцевиной Тибета, его судьба представлялась неотделимой от состояния этих двух реликвий, что дает представление о размерах возложенной на Ламу Жанга ответственности – ему вверялось благополучие всего Тибета!

Лама Жанг очень серьезно воспринял радикальные изменения, которые произвел в его жизни учитель, и со всей своей энергией взялся за новое задание. Он принял на себя ответственность за безопасность Лхасы и всей окружающей местности – как говорилось, «наложил свою печать». Он построил два монастыря: Цал Янг Гён в 1175 году и в 1187-м – Цал Гунгтханг, который стал его резиденцией. Поскольку выяснилось, что конфликтующие стороны, равно как и бандитов, мирными средствами урезонить невозможно, Лама Жанг собрал армию, которая состояла большей частью из монахов его монастыря. Они без промедления останавливали каждого, кто пытался сопротивляться «печати».

 Монастырь Цал Гунгтханг

Введение порядка и права тоже требовало силовых методов. Так, например, чтобы защитить от нападений группы паломников, их сопровождали вооруженные отряды. Кроме того, сила применялась для устранения саботажа при доставке строительных материалов для новых монастырей, ретритных центров и статуй. Особенно ценным в этой сфере считалось можжевеловое дерево. Еще одной задачей таких действий была защита буддизма.

Как же понимать то, что просветленный лама действует таким неприглядным образом?

Что бы ни делал Лама Жанг, он делал это с просветленным настроем, в основе его действий не было и намека на мешающие эмоции. Эти действия служили исключительно благу существ – и совершенно неважно, как это выглядело со стороны.

Из четырех Будда-активностей непосвященному человеку, не обладающему некоторым доверием, пожалуй, труднее всего понять четвертую, мощно защищающую активность – такие действия могут вызвать определенные сомнения.

Всем нравится, когда лама проявляет умиротворяющую активность, ведь большинство людей именно так представляет себе деятельность буддийского учителя. Преумножающая активность учителя тоже по большому счету не противоречит общественному мнению. Что касается  очаровывающей активности, которую учитель может проявлять лишь в том случае, когда не вовлечено эго, ее проявления иногда могут быть истолкованы неправильно.

Но четвертая активность, мощно-защищающая, которую, к сожалению, часто ошибочно называют гневной, предполагает, что у ученика достаточно доверия, а учитель полностью избавился от гнева и действует исключительно из сочувствия. Как хирург, чтобы помочь, должен производить над пациентом неприятные манипуляции, лама делает необходимое, чтобы предотвратить большое страдание и принести наибольшую пользу наибольшему количеству существ в самой долгосрочной перспективе. И это может означать – как в случае Ламы Жанга – даже ведение войны.

Когда просветленный выполняет эту активность, он поворачивает любую ситуацию таким образом, чтобы возникало как можно меньше страдания. Как сказал однажды Кюнзиг Шамар Ринпоче, «Бодхисаттвы учатся быть «мастерами иллюзий». Бодхисаттва больше не находится во власти иллюзий этого мира, но искусно использует их, чтобы помогать существам. Так, например, о короле Шамбалы говорится, что во время битвы он вызывал иллюзию, будто одно войско страшно и жестоко побеждает другое, и тогда настоящие вражеские солдаты в страхе бросали оружие и сдавались. Лама Жанг тоже прибегал иногда к некоторым магическим приемам в своей военной тактике: в одном тексте говорится, что он использовал «магическую армию».

Считается, что сам Махакала дал ему передачу на победу над врагами. У Ламы Жанга была особенно сильная связь с одной из форм Махакалы с головой ворона, а также с формой Сияющей Богини (санскр. Шри Дэви, тиб. Палден Лхамо), которая считалась защитницей Лхасы и Джокханга.

Например, однажды Ламе Жангу и группе его учеников в долине реки Цангпо, западнее монастыря Самье, противостояли намного превосходящие их в числе войска. Ученики запаниковали, но Лама сказал: «Вы недооцениваете меня». Он погрузился в глубокую медитацию, а затем схватил плетку и побежал, размахивая ею, по направлению к врагу. Всю долину вдруг заполнили радуги, и ученики без принуждения последовали за своим Ламой. Враги, видя такую преданность, без боя сложили оружие.

Остались сведения, что во время битв Лама Жанг и его ближайшие ученики всегда находились в гуще сражения. Его благословение было настолько велико, что некоторые из учеников получали глубокие духовные постижения прямо на передней линии фронта. У Ламы и его последователей была очень сильная связь с Буддой Высшей Радости, который много раз являлся к нему в видениях. Дарма Шённу, ученик, который позже стал преемником Жанга в мирских делах, однажды в разгаре битвы увидел перед собой лицо Будды Высшей Радости.

Другие ученики в похожих ситуациях переживали состояние Махамудры. Однажды Цири Репа, которому только исполнилось пятнадцать, помогал на поле боя, и, когда была одержана победа, Лама Жанг сказал ему:

«Все, что я делаю, есть не что иное, как Махамудра».

В этот момент Цири Репа ощутил глубочайшее благословение. Этому ученику впоследствии предстояло стать очень знаменитым и защищать королевство Тангут от нападений монголов при помощи буддийских ритуалов. Но сначала его одолевали сомнения: в одной из битв по приказу Ламы Жанга он должен был бросать во врагов камни. Он бросил два раза, в третий раз сомнения остановили его. «Я пришел сюда, чтобы учиться Дхарме, а не убивать людей», – сказал он себе.

Позже Лама Жанг объяснил, что произошедшее было знаком того, что Цири Репе только два раза удастся защитить королевство. Так и произошло: в 1226 году королевство Тангут пало при третьем набеге монголов.

Первый Кармапа Дюсум Кхьенпа

Лама Жанг и Первый Кармапа

Ламу Жанга и Первого Кармапу связывали необычайно глубокие дружеские отношения. Жанг был младше, он родился на двенадцать лет позже Кармапы, но умерли они оба в 1193 году.

Когда Гампопа в одном из своих близких учеников по имени Кхампа Узе узнал Кармапу, появление которого было предсказано Буддой Шакьямуни в Сутрах и Тантрах, это подтвердили Лама Жанг и Лама Шакья Шри. Позже Гампопа сказал однажды собравшимся перед ним ученикам:

«Мой ученик Кхампа Узе в этой жизни только лишь исполняет роль ученика, на самом деле высшую цель он уже постиг!»

Первый Кармапа Дюсум Кхьенпа был выходцем из Восточного Тибета. Несколько лет он провел у Гампопы в Центральном Тибете, а затем возвратился на родину, где основал первые монастыри Карма Кагью, среди них и известный Карма Гён. В более позднем возрасте он предпринял еще одно путешествие в Центральный Тибет и построил Цурпху – еще один важный монастырь линии Карма Кагью. Во время этого визита он снова встретил Ламу Жанга и попросил его оставить «ратные дела». Говорится, что Лама Жанг взял Кармапу за палец и сплясал «дикий танец»; с того времени он отошел от военной деятельности.

Есть одна забавная история, которая показывает, насколько близкой была связь двух лам. Это произошло во время визита Кармапы в главную резиденцию Жанга, Цал Гунгтханг. Оба ночевали в одной комнате, вдруг посреди ночи Лама Жанг вскочил Кармапе на грудь и три раза ударил его по щекам. В комнату сразу же ворвались телохранители Кармапы, без сомнения опытные воины-кхампы, чтобы схватить Жанга, но Кармапа сказал им:

«Лама Жанг сейчас продлил мою жизнь на три года!»

В монастыре Цал Гунгтханг Лама Жанг построил большую статую Будды Шакьямуни. В то время она считалась самой большой и красивой статуей Тибета. На самом деле, ученики Ламы Жанга, да и он сам, считали статую его изображением. Статуе приписывали многочисленные чудеса. Говорится, что днем ее строили люди, а по ночам – Будды.

На посвящении присутствовали мастера из разных школ, среди них и Кармапа I. Во время  церемонии произошел случай, который описывается по-разному в различных источниках, но, без сомнения, его можно считать неординарным.

Проводили церемонию Лама Жанг и Кармапа, и в какой-то момент Кармапа схватил Жанга и посадил его на статую (или, как говорится в других источниках, толкнул его на статую), при этом крикнув: «Сливайтесь!» Согласно источникам, тело Ламы Жанга на несколько мгновений полностью окаменело – так подтверждается подлинность этого события.

Последние годы жизни и смерть

Когда Лама Жанг по просьбе Первого Кармапы прекратил военную деятельность, он был уже довольно стар. В последние годы своей жизни он давал поучения и управлял вверенными ему областями. В 1193 году его здоровье сильно ухудшилось, и он большую часть времени посвящал ученикам, а также сосредоточился на том, чтобы построить ступу для своего тела в монастыре Цал Гунгтханг.

Когда он умер, проявились все «обычные» чудеса, сопутствующие уходу просветленного: четыре землетрясения, удивительные знаки в воздухе, яркий свет и приятные запахи. Говорится, что на церемонию прощания с Ламой пришли и его бывшие враги – и проливали слезы. Во время кремации после нескольких безуспешных попыток зажечь тело оно вдруг само по себе вспыхнуло изнутри, и опять было много чудес. В пепле обнаружили многочисленные реликвии.

Литературное наследие Ламы Жанга

Военная деятельность – это, пожалуй, самая известная и, наверное, самая удивительная часть жизни Ламы Жанга. Но его влияние на тибетский буддизм не ограничивается военными подвигами.

Он оставил десятки литературных произведений, многие из которых до сих пор не переведены. Самое известное и подробное из них – текст Махамудры «Тропа окончательного постижения» (тиб. Лам Заб Тхар Тхуг), отрывки из которого сейчас использует Лама Оле. Многим известны цитаты пути Махамудры, которые приводит в своем произведении «Океан истинного смысла» Девятый Кармапа Вангчуг Дордже. Например, о понимании:

Это [понимание Махамудры] не постигается в упорной учебе.

Это не постигается большим умом. 

Это не постигается при поверхностном изучении.

Это не постигается познанием сущностных наставлений.

Это не постигается с фанатичностью и усердием.

Это не постигается с помощью объяснения слов и сноровки.

Это никак не постигается с поспешным нетерпением, потому что в тантрах сказано:
«Это вообще невозможно найти».

Но если это невозможно понять при помощи всех этих средств, что же тогда делать?

Познание зависит исключительно от благословения.

Только с благословением реализованного учителя ты сможешь
Изнутри пережить само осознавание.

В тантрах говорится: «Поскольку изначальное само осознавание
Невозможно выразить в словесной форме, оно относится к области благословения.

Таково всепроникающее изначальное само осознавание».

О том, как успокоить ум в медитации: 

Кратко: не думай о той мысли, которая была, не думай о той мысли, которая будет,
Но спроси себя:«Какая мысль есть у меня прямо сейчас?»
И посмотри прямо на эту настоящую, моментальную, присутствующую мысль!

Так ты в один момент прекратишь поток мыслей, и пока ты остаешься неотвлеченным, новые мысли не возникнут.

Как только ты отвлечешься, сразу придут мысли.

Когда принимаешь эти возникающие мысли как желаемые и рассматриваешь их прямо и непосредственно, 
Процесс думания прекращается сам собой, и ты вдруг понимаешь, что свободен от концептуального мышления.

Практикуйся так воспринимать все возникающие мысли как желаемые и рассматривай их непосредственно.

Не делай длинных сессий, прерывайся тогда, когда еще сохраняется ясность.

Делай короткие и частые сессии.

Другая цитата демонстрирует, насколько большое значение он придавал преданности и Гуру-йоге:

Развить покой в уме,
Получить духовные постижения,
Погрузиться в глубокие
Медитативные состояния –
Это нормально.

Но с пылкой преданностью
Благодаря благословению Ламы
Позволить реализации
Возникнуть внутри тебя –
Это несравненно!

Медитация Восьмого Кармапы

Лама Жанг оказал большое духовное влияние на жившего в XVI веке Восьмого Кармапу Микьё Дордже (5), который считал его своим коренным Ламой, несмотря на то что их разделяло несколько столетий. Когда Восьмой Кармапа писал свой монументальный труд, комментарий к тексту Чандракирти «Мадхьямака-аватара», он упомянул, что его сопровождает благословение Первого Кармапы и Ламы Жанга и именно благословению Ламы Жанга он обязан своими философскими взглядами. Большое значение имело произведение, которое теперь использует Лама Оле Нидал, «Тропа окончательного постижения». В собрании сочинений Восьмого Кармапы существует как минимум три места, где он подтверждает большое влияние Ламы Жанга на его творчество.

Среди текстов Ламы Жанга есть группа так называемых «Запечатанных Указаний». Эти поучения, которые Лама Жанг давал тайно в узком кругу самых талантливых учеников, он запретил распространять открыто. В частности, есть медитация, на основе которой Восьмой Кармапа построил «Медитацию на Восьмого Кармапу» (тиб. Тхюн Жи Ламе Налджор, дословно «Гуру-йога в четырех сессиях»).

Белая Панацея

Лама Жанг навлек на себя критику не только своей военной деятельностью. Сакья Пандита, известный ученый школы Сакья, подвергал активной критике понятие, введенное Гампопой и Ламой Жангом, – метод обучения, называемый «Карпо Чиг Тхуб». Это тибетское выражение в литературе получило разные варианты перевода, как, например, «Белая Панацея», что в вольном переводе означает «Просветление при помощи единственного средства». Рамки данной статьи не позволяют нам подробно остановиться на этой теме: на протяжении столетий об этом дебатировали величайшие ученые тибетского буддизма, было написано множество исследований, тома книг.

Здесь мы позволим себе краткий обзор. Гампопа ввел и несколько раз использовал это понятие, по-настоящему популярным его сделал Лама Жанг. Относится оно к такому поучению: «Если учитель открыл ученику истинную природу ума и его постижение было по-настоящему глубоким, ему больше ничего не требуется для достижения Просветления; достаточно лишь покоиться в этом и взращивать состояние Махамудры. Пребывание в этом постижении подобно панацее, которая излечивает все болезни, растворяет все последние помехи на пути к достижению полного Просветления». Так, например, говорит Лама Жанг:

В тот момент,
Когда ты познаешь собственный ум,
Все белые (6) качества станут полностью совершенными,
Без всяких дополнительных упражнений.

Такие высказывания, которые можно найти, например, в главе мудрости «Драгоценного украшения Освобождения» Гампопы, подвергались сильнейшим нападкам со стороны известного ученого Сакья Пандиты. Иногда он был настолько несдержанным (7) в своей критике, что некоторые из ученых Кагью, как, например, Дагпо Таши Намгьял (XVI век), в свою очередь, упрекали его в личной антипатии, критицизме и узколобости (8). Критика Сакья Пандиты поучений «Белой Панацеи» содержала три пункта:

1. По его мнению, эти поучения ставили под сомнение важность всех упражнений и учебы, считавшихся необходимыми на традиционном Пути. Сакья Пандита не принимал тот факт, что для достижения цели может быть достаточно всего лишь одного метода, даже если этот метод – взгляд в пустоту.
2. Он был абсолютно не согласен с идеей, что мудрость Махамудры можно обрести при помощи метода, не использующего понятийные представления. Именно это было сутью стиля обучения Ламы Жанга: подчеркивание важности прямого непонятийного опыта по сравнению со знанием слов и изучением. Отсюда происходит его знаменитая цитата о том, что он ничего не понял из того, что изучал.
3. Сакья Пандита признавал Махамудру только в контексте тантрической практики. Он считал, что Махамудру можно обрести исключительно через четвертое посвящение Ануттарайога-тантры – посвящение Слова. Мы сейчас получаем это посвящение в Гуру-йоге на Кармапу, когда все три света входят в нас одновременно. Вполне возможно, что Сакья Пандита не знал этого особого нетантрического подхода к Махамудре, которому Марпа научился у Майтрипы.

Для Сакья Пандиты это поучение ничем не отличалось от китайского учения, которое еще в VIII веке веке официально признали «лженаукой» во время знаменитых дебатов в Самье. Некоторые поучения Махамудры и Маха-Ати звучат очень похоже, но есть важные различия.

Поучению «Белой Панацеи» критики приписывали утверждение, что не нужно совершенно ничего делать – Просветление придет как бы само по себе, когда ум освободится от всякой активности. На что великие мастера Кагью, как, например, Кюнкхьен Пема Карпо, Дагпо Таши Намгьял и Паво Цуглаг Тхренгва, указывали, что это есть не что иное, как искажение взгляда Кагью.

Эта критика представляет собой часть более глобальной дискуссии, а именно о том, является ли Путь исключительно ступенчатым, или при определенных правильно выстроенных предпосылках возможно «быстрое» Просветление, даже без тантрических методов. Гампопа считал это возможным и доказывал это, показывая ученикам истинную природу ума без тантрических посвящений.

Поучения «Белой Панацеи» относятся к тем методам достижения Махамудры, которые использовал Гампопа и которые до него не были известны в Тибете. В XIX веке один из этих методов Джамгён Конгтрул Лодрё Тхае назвал «Сутра-Махамудра»: он основывается на поучениях о Будда-природе. Гампопа использовал поучения Будды Шакьямуни «Самадхираджа-сутра», а также «Гью Лама» Асанги и Майтреи, чтобы дать людям понимание и доверие к Будда-природе, а затем и соответствующую медитацию. Гампопа давал этот метод, чтобы открыть доступ Махамудре людям, у которых не было солидного багажа глубоких тантрических практик. До Гампопы Махамудра рассматривалась исключительно как то, что получают и практикуют только на высших уровнях тантрической медитации и только после того, как учитель даст ученику постижение природы ума. Этот способ позднее был назван «Тантра-Махамудра». Он представлял собой нечто исключительное, поскольку предполагал наличие у ученика высокого уровня  подготовки и большого опыта в практике.

Кроме описанного, Гампопа использовал еще один метод, который позже классифицировали как третий способ и назвали «Сущностная Махамудра».  Этот способ годился для особо одаренных учеников и представлял собой прямое введение в природу ума без ступенчатой подготовки (9). Гампопа был очень искусен в применении этого метода, что наглядно демонстрировали успехи его учеников.

В произведении Девятого Кармапы «Махамудра – океан истинного смысла» мы находим такое высказывание о практике Гуру-йоги:

«Мастера Гампопа, Кармапа Дюсум Кхьенпа, Карма Пакши и Гёцангпа уверяют: «В [тантрической] передаче Слова нет необходимости. Чтобы состоялась истинная передача, достаточно следовать за мной без отклонений».

Ученые других школ критиковали Гампопу и Ламу Жанга, поскольку они не знали о существовании этого подхода к Махамудре.

Но Гампопа не изобрел этот метод, его можно проследить уже в индийской традиции сиддхов, особенно у таких мастеров, как Сараха и Майтрипа. Тема «Махамудра Гампопы» и по сей день является предметом академических дискуссий и научных исследований.

С благодарностью за поддержку Манфреду Зегерсу и Джиму Райнгансу

---

Примечания:

1. Лама Оле также использует текст XIII века Шённу Ла, одного из учеников традиции Ламы Жанга.
2. В некоторых текстах ее называют Короной.
3. Вообще говоря, Лама Жанг не был прямым учеником Гампопы, как остальные трое, он был учеником племянника Гампопы Гомцула.
4. Полное имя Жанг Юдрагпа Цёндру Драгпа, иногда его еще называли Гутанг Лама Жанг.
5. Источник: тексты и устная информация Джима Райнганса.
6. Белые в значении «положительные».
7. Сакья Пандита был не особенно щепетильным в своих высказываниях, например: «У Марпы не было благословения Красной Мудрости» или «Белая Панацея» и другие извращенные поучения, противоречащие Дхарме Будды».
8. Например, в ответ на утверждение Сакья Пандиты о том, что Махамудра Гампопы и Ламы Жанга есть китайское лжеучение: «Это утверждение абсолютно порочно, поскольку вместо истины выражает только личные чувства критикующего. В этом нет ни доказательств, ни логики…».
9. В «Драгоценном украшении Освобождения» Гампопе приписывается следующее высказывание: «Если просто медитируешь на высшую истину или на природу ума, в этом уже есть всё; для чего тогда существует столько ступенчатых методов? Они нужны тем, чьи кармические условия не настолько хороши и кто еще не понимает истинную природу ума».

Учителя Ламы Жанга

Га Лоцава Шённу Пал

Га Лоцава был также одним из важных учителей Первого Кармапы, который получил от него Шесть йог Наропы. Жанг, кроме этих поучений, получил медитацию на Будду Высшей Радости, на Колесо Времени (санскр. Калачакра, тиб. Дюкхор), а также на одну из форм Махакалы. С этим Ламой у Жанга в первый раз установилась настоящая связь учителя и ученика, он переживал сильные эмоции, поскольку Лама показал ему его гордость. Его преданность была настолько велика, что часто в присутствии учителя он непроизвольно начинал плакать.

Мал Йерпава

Ла Гоцава ушел в долгий ретрит, и, когда у Жанга возникли трудности в практике внутреннего тепла, он стал искать учителя, чтобы получить совет. Ему было 28 лет. Говорили, что в этой практике хорош Мал Йерпава. Он, подобно Миларепе, жил как йогин в горах и был учеником Речунгпы и других непосредственных учеников Миларепы. Мал Йерпава сумел помочь Жангу; он дал ему необходимые объяснения и пригласил странствовать вместе в горах, ведя йогический образ жизни.

Однажды во время сильной метели его хижину для медитаций занесло снегом. При этом практика внутреннего тепла была настолько успешной, что тепло его собственного тела растопило весь снег вокруг, и водоотводные канавы в деревне под горой переполнились. По этой причине крестьяне попросили его покинуть местность. Именно тогда Лама Жанг в первый раз оставил отпечатки ступней на камне.

Среди многих обширных передач, которые Лама Жанг получил от Мал Йерпавы, была «Махамудра Громового Удара». Эта особая техника подходила не всем и позволяла в один прием ввести ученика в состояние Махамудры без долгой ступенчатой подготовки. Эта и похожие практики позднее сформировали своеобразный стиль поучений Ламы Жанга, который сильно выделял его среди других известных учителей его времени, принадлежавших к школам Кадам и Сакья и делавших упор на изучение. Кроме того, эти практики благодаря Ламе Жангу и Гампопе стали своего рода визитной карточкой линии Кагью, что вызвало позже довольно сильную критику со стороны ученых, особенно Сакья Пандиты.

Олкава и Вайрочанаваджра

Будучи учеником Олкавы, Жанг смог развить сильное сочувствие. Учителями Олкавы были Гампопа и Речунгпа, но он был также держателем передач линии Сакья. Олкава был известен тем, что знал практику пховы дронгджуг, которую Марпа принес из Индии. В этой медитации можно было поместить свой ум в тело недавно умершего и даже управлять им. Вокруг этой практики, безусловно глубокой и имеющей огромное значение, неизбежно скапливалось множество забавных историй. Так, например, рассказывают о йогическом соревновании между учителями Ламы Жанга Га Лоцавой и Олкавой, когда Олкава вошел в тело только что умершего гуся и начал летать.

Вайрочанаваджра

Индийский учитель Вайрочанаваджра, который был также учителем Первого Кармапы, посвятил Жанга в индийскую традицию доха – песнопений великих тантрических мастеров. Эти песни (по-тибетски «гур», что часто переводят как ≪ваджрная песня≫) как форму выражения мысли прославил Миларепа своими поэтическими произведениями. Так просветленные учителя спонтанно выражали свои постижения – при помощи поэзии и волнующих мелодий.

Лама Жанг (слева) и Гомцул, самый главный учитель Ламы Жанга

Гомпо Цультрим Нингпо

Главный учитель Гомцул, племянник Гампопы, для Ламы Жанга стал самым важным учителем. Когда Жангу было 32 года и он уже несколько лет усердно и плодотворно практиковал, он  услышал о Гомцуле, который, как говорили, обладал особенной нетантрической передачей Махамудры.

Когда Жанг, отыскав, увидел этого человека, волосы встали дыбом, а тело онемело – такую преданность он ощутил. Гомцул дал ему очень простое прямое поучение по Махамудре, и понимание ученика было настолько велико, что позже он говорил: «Вся моя предыдущая медитация была лишь поверхностным знанием. Я думаю, только сейчас я стал настоящим практикующим!» 

Гомцул сказал ему: «В нашей линии Кагью медитация основывается не на интеллектуальном анализе, но на благословении. Неустанно проси благословения у лам линии и упражняйся в Махамудре». Когда Лама Жанг получил полную передачу Махамудры, он познал природу ума.

Литература

1. Yamamoto, Carl Shiego – Vision and Violence: Lama Zhang and the Politics of Charisma in Twelfth-Century Tibet, Ph.D., University of Virginia, 2009.
2. Broido, Michael – Sakya Pandita, the White Panacea and the Hva-shang Doctrine, Journal of the International Association of Buddhist Studies, Vol. 10, 1987, pp. 27–68.
3. Jackson, David – Enlightenment by a Single Means. Tibetan Controversies on the «Self-Sufficient White Remedy (dkar pochig thub)», Wien, Verlag der Osterreichischen Akademie der Wissenschaften, 1994.
4. Martin, Daniel – A Twelfth-century Tibetan Classic of Mahamudra: The Path of Ultimate Profundity: The Great Seal Instructions of Zhang, Journal of the International Association of Buddhist Studies, Vol 15 (2), 1992, pp. 243–319.
5. Martin, Daniel – A Twelfth-century Tibetan Classic of Mahamudra: The Path of Ultimate Profundity: The Great Seal Instructions of Zgang, Journal of the International Association of Buddhist Studies, Vol 15 (2), 1992, pp. 243–319.
6. Martin, Daniel – Wrapping Your Own Head. Problems of Context and Individuality as Pre- and Post-Considerations for Translating The Path of Ultimate Profoundity, The Great Seal Instructions of Zhang, a Twelfth-century Tibetan Verse Compendium of Oral Instructions on Mahāmudrа. In: Garzilli, Enrica  (Hrsg.): Translating, Translations, Translators from India to the West, Cambridge, Department of Sanskrit and Indian Studies, Harvard University, 1996, pp. 59–73.
7. Mathes, Klaus Dieter – Blending the Sutras with the Tantras: The Influence of Maitripa and his Circle on the Formation of Sūtra Mahāmudrā in the Kagyu Schools. In: Ronald M. Davidson/Christian K. Wedemeyer (Hrsg.). Tibetan Buddhist Literature and Praxis: Studies in its Formative Period 900–1400
8. (Proceedings of the Tenth Seminar of the International Association for Tibetan Studies, 2003, vol.4), Leiden, Brill, 2006, pp. 201–227.
9. Prax, Andrea – Edition und Ubersetzung von Lama Zhangs Blitzschlag [gleicher] Mahamudra, Wien, 2013. Blue Annals on life of Zhang (711–715).

Об авторе статьи: Детлев Гёбел родился в 1960 году. Работает в Мюнхене в отделе разработок фирмы BMW. С 1984 года – ученик Ламы Оле и Ханы Нидал. Прожил 15 лет в буддийском центре Мюнхена. С 1992 года путешествует в качестве учителя Алмазного пути. С 1990 года работает в редакции журнала Buddhismus Heute.

Опубликовано в журнале Buddhismus Heute, N 56. Перевод с немецкого: Елена Подборнова

Этот текст был опубликован в 29 номере журнала «Буддизм.ru»