Любовь подобна океану

Четыре неизмеримых

Просветление, которого мы стремимся достичь для блага всех,— вневременное переживание единства существ и явлений, а любовь — энергия, которая их объединяет. Поэтому стоит пробуждать в уме как можно больше любви: чем больше мы заботимся о других, принося им пользу, тем меньше остается от нашего эго и тем меньше мы зависим от всего, что непостоянно. С помощью формулы Четырех неизмеримых путешествующий учитель из Польши Войтек Трацевский раскрывает истинный смысл любви в буддизме.

• Пусть у всех существ будет счастье и причина счастья.
• Пусть все существа будут свободны от страданий и причины страданий.
• Пусть они всегда испытывают счастье, полностью свободное от страданий.
• Пусть они живут в спокойствии, без привязанности к близким и неприязни к остальным, с уверенностью в том, что все существа равны.

Эти строки, называемые «Четыре неизмеримых»,— сердечные пожелания Бодхисаттвы. Их можно встретить в текстах различных медитаций. Они выражают четыре вида любви, которые мы, идя по пути, раскрываем в своем уме ради блага всех (в том числе и ради нашего собственного блага). Любовь, сочувствие, сопричастная радость и равностность — это четыре «любящих» качества Просветления, свойственные умам всех существ.

Если посмотреть на изображение или статую Бодхисаттвы Любящие Глаза (санскр. Авалокитешвара, тиб. Ченрезиг), который олицетворяет и пробуждает сочувствие, можно увидеть эти четыре качества. Их символизируют четыре руки этого Бодхисаттвы. Формула Четырех неизмеримых помогает описать и осознать суть любви. Граница между понятиями очень тонка — все они выражают одно и то же качество.

Стремление приносить пользу другим — основа истинного пути и всего человеческого развития. Это стремление ускоряет духовный рост, потому что не нацелено на эго, которое является источником всех проблем.

Чем больше энергии, времени и внимания мы посвящаем благополучию других, тем меньше остается невротичным проявлениям нашего эго: запутанности, гневу, зависти, привязанности, гордости, страху, ожиданиям и т.д. В результате иллюзорная личность, с которой мы по привычке упрямо себя отождествляем, просто растворится. Мы станем по-настоящему свободными и независимыми от всего, что появляется и исчезает, и будем наслаждаться всеми мимолетными явлениями.

Как-то раз один из ближайших учеников Будды спросил у него: «Мог бы ты выразить суть своих поучений в одном предложении?» Шакьямуни ответил: «Да — это глубочайшие любовь и сочувствие». Таким образом, сочувствие имело для Будды большое значение. Если мы хотим стать такими же свободными и полезными, как он, значит, нам это качество необходимо.

Любовь в буддизме важна не только по личным или романтическим причинам — она имеет глубокое практическое значение. Это энергия, объединяющая всех существ и все явления. Гнев же, наоборот, разъединяет всех и вся. Просветление, которого мы стремимся достичь для блага всех,— это вневременное переживание единства существ и явлений; поэтому мы должны пробуждать в уме как можно больше любви.

И если мы способны осознать, что настоящая любовь полна мудрости, а сентиментальная — глупостей, то у нас есть прекрасный шанс стать настоящими и непринужденными спасителями мира.

Любящая доброта

Любящая доброта — это сильное желание счастья всем существам. Один западный ученик однажды спросил у Мипхама Ринпоче, отца Кармапы XVII Тхае Дордже: «Что есть любовь?» Ринпоче тут же дал буддийский ответ: «Любовь — это сильное желание, чтобы каждый был счастлив». Некоторым из присутствующих понравились простота и ясность его ответа, но, вполне возможно, кто-то остался недоволен. В конце концов, мы — жители Запада и, как сказал один польский поэт, не впитали с молоком матери буддийский взгляд.

Как правило, в нашей культуре слово «любовь» ассоциируется с чем-то личным. И если любовь — «всего лишь» желание сделать всех существ счастливыми, то как быть с красивой и томной арией, исполняемой под балконом юной красавицы? Не делает ли буддизм в таком случае нашу жизнь менее насыщенной, не лишает ли ее волнительных взлетов и падений?

Не стоит бояться. Йогический буддизм — это путь всеобъемлющего наслаждения явлениями. Однако этот радостный процесс должен сопровождаться мудростью и чувством юмора. В стремлении радоваться богатству жизни и чувствовать весь потенциал явлений мы должны понимать, что наше переживание мира в конечном счете имеет природу сна, наше эго — это иллюзия, и единственное неизменное счастье — то, у которого нет причины, которое возникает непосредственно из переживания природы ума.

Здесь можно привести пример с театром. В традиционном «Театре обычной ограниченной жизни» актеры драматично прыгают на сцене, а зрители наблюдают за ними, сидя в зале. Если мы станем вести себя как актеры и при этом воспринимать свои эмоции всерьез, наша жизнь сохранит свой вкус, но порой он будет весьма горьким.

Забывая, что мы на сцене, что занавес рано или поздно опустится, мы умираем, не достигнув чего-то постоянного. Если же мы, напротив, сидя в зале жизни, будем отвергать все явления и эмоции, то, пожалуй, нам удастся избежать огромного числа страданий, возникающих из привязанности. Но за этот покой мы заплатим высокую цену — наша жизнь потеряет свою прелесть и вкус.

К счастью, решение есть — это экспериментальный «Свободный и радостный театр буддизма Алмазного пути». Здесь зрители — актеры, а актеры — зрители. Играя разные роли в череде мимолетных явлений, мы наслаждаемся их красотой и вдохновляющей энергией. При этом мы не теряем освобождающую дистанцию от действия на сцене, понимая его иллюзорность. И не забываем, что являемся одновременно и зрителями, и актерами. Это непросто, но возможно. Такая тренировка ума, подкрепленная формальной медитацией, ведет к вневременным достижениям — Освобождению и Просветлению.

Одна из проблем обусловленного существования состоит в том, что обычно мы не знаем, как именно воспринимаем явления. Часто наше мнение основано на эмоциях и впечатлениях, которые быстро меняются. Сегодня мы чувствуем одно, но, вполне возможно, завтра или даже в следующую секунду мы будем испытывать совсем другое. Поэтому суждения, основанные на чувствах, как правило, неточны и запутанны. Что и приводит нас к страданиям.

Вот почему так легко ошибиться в оценке происходящего. Или, как говорит Лама Оле, «начать карабкаться на дерево, на котором нет плодов». Мы часто убеждены, что если переживания делают нас счастливыми сейчас, то они автоматически положительны по своей природе и ведут к счастью. В то время как многие из них — те самые мешающие эмоции, которые ему препятствуют. И гораздо полезнее знать, каким все является на самом деле, чем ощущать, каким оно, возможно, могло бы быть.

Нам нужно познать буддийский взгляд, углубить его посредством медитации, проверить и, наконец, применять в повседневной жизни. Конечно, когда мы влюблены и «парим над землей», это питает все наши переживания. Мы искренне желаем, чтобы наши возлюбленные были счастливы. Но, как правило, их счастье мы видим лишь рядом с собой. Если со временем выясняется, что у них иное мнение на этот счет, нас это огорчает.

Вероятнее всего, чувство, которое мы называем любовью,— сложное явление, состоящее из нескольких элементов. В «обычном» любовном порыве так или иначе есть доля ревности или привязанности, хотя к любви эти чувства не имеют никакого отношения. Любовь дает — а привязанность и ревность стремятся отнять; любовь открыта и свободна — а они пытаются ограничивать; любовь бескорыстна — а у них есть стойкий привкус эгоизма.

Тем не менее нет необходимости превращать нашу способность влюбляться в холодный анализ эмоций. Сильная влюбленность вовсе не противоречит буддийскому учению. Суть в том, что чем меньше мы будем добавлять в любовь ненужных примесей, тем больше пространства появится для истинной любви и сильнее будет стремление, чтобы те, кого мы любим, стали по настоящему счастливыми.

Влюбленность — это прекрасное и вдохновляющее переживание. Она дарит нам радость, душевный подъем и ощущение, что мы можем свернуть горы. В такие периоды легко поддерживать чистый буддийский взгляд. Когда мы пребываем в любовной эйфории, даже дотошный, надоедливый сосед или бесчувственный автоинспектор с его ограниченными представлениями о скорости кажутся идеальными существами. Все это происходит благодаря избытку, который возникает от счастья и любви.

Быть влюбленным в кого-то — прекрасно, но еще лучше — быть влюбленным во всех существ. В определении понятия «любящая доброта» слова «все живые существа» играют большую роль. Для развития данного качества в уме полезно смотреть на мир и его обитателей с высоты птичьего полета, понимать, что на самом деле люди совершают ошибки и причиняют вред другим из-за неведения.

Не нужно забывать, что с несчастными людьми, как правило, тяжело иметь дело, а люди, с которыми тяжело, несчастны. И наоборот, со счастливыми легко, а дружелюбные, приятные люди обычно счастливы. Эти явления связаны. И, если мы хотим жить в окружении приятных людей, нам следует бороться с их несчастьем, а не с ними самими.

Может показаться, что это трудно понять и еще сложнее применять. Но успешная практика в этом направлении развивает осознанность и увеличивает заслугу — накопление хороших впечатлений в уме. Это даст нам свободу и любовь окружающих непосредственно и на практическом уровне. А непоколебимое следование пути Бодхисаттвы — хорошее дело на любом уровне. Мы не можем ничего потерять на этом пути, так как состояние Будды — наша истинная природа — неразрушимо. Терять может только эго, и оно должно терять по возможности больше и чаще.

Порой наши возлюбленные уходят, и чаще всего к кому-то другому. Тогда в нашем, казалось бы, прочном и нерушимом здании любви появляются трещины, из-за которых могут обрушиться сразу нескольких этажей. Их восстановление потребует много времени и сил. Поэтому лучше избегать столь тяжелых ситуаций.

Но если впоследствии мы думаем: «Конечно, я хочу, чтобы все существа были счастливы, кроме того обидчика, который увел мою принцессу», — то нужно что-то предпринять. Необходимо понять, что каждый всего лишь хочет быть счастливым, и просто пожелать всем всего наилучшего. Благодаря такой трансформации боль станет менее личной, и, как следствие, наш подход и жизненная стратегия будут более свободными и просветленными.

Фокус на счастье других делает наше существование радостным и осмысленным. Должно быть, это переживается как чистое наслаждение, что своим примером постоянно демонстрируют наши счастливые учителя. И если терять нечего, а обрести можно все, то разумно было бы поступать мудро. Снова и снова. Как сказал царь Леонид в прекрасном, вдохновляющем, типично буддийском фильме «300 спартанцев»: «Кагьюпинцы не отступают. Кагьюпинцы не капитулируют».

И еще одна важная вещь. Строка, описывающая любящую доброту, говорит о «счастье и причине счастья». Безусловно, важен каждый вид счастья. Однако счастье, обусловленное временными обстоятельствами, исчезнет вместе с ними. Всякая радость, возникшая благодаря кому-то, исчезнет вместе с ним, а молодость и здоровье растворятся, когда придут старость и болезнь. Поэтому мы, как разумные и сознательные Бодхисаттвы, желаем всем существам не только причин для временного счастья и его приятных плодов, но и, в большей степени, обретения источника окончательного счастья — знания природы ума. В общем, мы желаем, чтобы все существа были счастливы: во всех отношениях, на всех уровнях, всегда и везде.

Сочувствие

Сочувствие — это сильное желание, чтобы существа не страдали. В буддизме есть бессчетное множество поучений о сочувствии. В некоторых объяснениях Алмазного пути (санскр. Ваджраяна) говорится, что истинное сочувствие — это действие, приносящее пользу. Лама Оле Нидал часто упоминает активное сочувствие, или действие на благо других. Если поразмыслить над тем, что другие важнее нас (а это, безусловно, так, хотя бы потому, что их больше), стоит взглянуть на сочувствие их глазами.

Наше глубокое сопереживание и сильные эмоции не имеют большого значения, для других важны действия. Оказавшись в сложной ситуации, все нуждаются в конкретной помощи и реальных поступках. Способность видеть ситуацию глазами другого — признак истинного сочувствия, того, что является сочувствием на практике. Взглянув на жизненные ситуации с позиции других людей, мы в большинстве своем увидим все несколько иначе. Этот эффективный метод поможет стать полезнее. Мы понимаем мир лучше, когда смотрим на него не с точки зрения собственных ожиданий и страхов; кроме того, наше эго в такие моменты загнано в угол.

Сочувствие Бодхисаттвы поистине абсолютно. Как-то раз Лама Оле проводил медитационный курс на берегу океана. От гомпы до воды было не более двадцати метров. Каждое утро Оле ходил плавать, после чего принимал на пляже душ и приходил на завтрак. Уличный душ был не очень чистым, и давление в трубах было настолько низкое, что вода сочилась по капле. Наконец, кто-то спросил Ламу Оле, почему он принимает душ не в своем номере. Лама пояснил, что в его душе живут муравьи. «Если я буду там мыться, они погибнут. А у меня нет намерения убивать муравьев».

С точки зрения обычного человека, это — повседневная ситуация, которая не представляет проблемы, потому что муравьи крошечные. Но, если взглянуть на нее глазами муравьев, она становится гораздо значительнее и превращается в целое испытание, ведь размеры человека огромны. Давайте попробуем на секунду представить ситуацию: мы находимся на дне огромной и сухой пластиковой долины, тут внезапно появляется огромный великан и выливает на наши головы целый океан воды (возможно, даже горячей), и она в мгновение ока смывает нас в темную, плохо пахнущую дыру, не оставляя надежды на возвращение.

Конечно, любая категоричность ведет к запутанности. Хотим мы того или нет, но на протяжении жизни мы постоянно убиваем разных существ. Летом во время поездки на автомобиле уже через сто миль лобовое стекло становится похожим на кладбище насекомых, а без инсектицидов сложно справиться с растущей популяцией тараканов на кухне. Но мы должны всеми способами избегать убийства. Так мы принесем благо и нашим потенциальным жертвам, и своему уму.

В некоторых европейских языках слово «сочувствие» (англ. compassion — прим. пер.) может вызвать ассоциацию с «состраданием» (одно из значений английского слова «passion» — «мука» или «страдание»), но такое значение противоположно буддийскому пониманию сочувствия. Мы не должны страдать сами, чтобы помочь тому, кто столкнулся с трудностями.

Если мы испытываем боль, у нас, как правило, нет избытка для помощи другим: всю свою энергию мы направляем на решение собственных проблем. Здоровому и полному сил человеку легче ухаживать за раненым солдатом, чем его изможденному товарищу. Это разумно, а значит, это — буддизм. С другой стороны, если в нашей жизни уже были болезненные переживания, нам проще понять тех, кто испытывает их сейчас. И это, в свою очередь, укрепляет нашу мотивацию приносить пользу.

Однако, если наша мотивация уже достаточно высока, дополнительная обеспокоенность проблемами нам не поможет. С точки зрения буддизма, трудности сами по себе не добавляют жизни смысла, а страдания — благородства. На самом деле мудрее будет как можно быстрее избавиться от страданий. Наши величайшие учителя говорят так: «Высшая истина есть высшая радость и высший уровень действия».

Жалость — не сочувствие, она бесполезна. Ее можно описать словами: «Бедняжка, я тоже думаю, что тебе с этим никогда не справиться…» Эти слова не вдохновляют на преодоление трудностей и не оставляют шанса тому, к кому обращены. Такой подход не освобождает, а унижает, подливая масла в огонь. Настоящее сочувствие, как и все аспекты любви, обладает огромной силой, потому что выражает истину.

Сочувствие — основа буддизма. Из-за него Будда начал поиски пути, избавляющего от страданий, и достиг Просветления. Сочувствие — источник невероятной активности и высоких достижений наших учителей. Это причина, по которой мы сами приняли Прибежище в природе ума, и следуем по этому пути.

Мы приходим на лекции Ламы Оле в силу разных обстоятельств: хотим получить ответы на важные вопросы или просто провести интеллектуальный, наполненный смыслом вечер. Но глубоко в душе мы нуждаемся в ком-то, кто по-настоящему нас поймет. Мы хотим, чтобы нас любили. Через 108 лет у людей не будет возможности ходить на лекции Ламы Оле. И так же, как сочувствие наших учителей влечет нас к Дхарме, наше сочувствие и любовь, которые мы однажды разовьем полностью, выйдут за пределы личностного уровня и будут вдохновлять и привлекать других к Учению Будды.

Когда убийца, посланный одним из своенравных учеников Будды, приблизился к Шакьямуни, — оказавшись в поле его сочувствия, он поклонился и принял Прибежище вместо того, чтобы убить. Похоже, у него не оставалось выбора. Когда мы находимся вблизи Учителя, мы каким-то волшебным образом становимся доброжелательными, лучше понимаем друг друга.

Мы ясно сознаем, что, если с людьми тяжело, это не потому, что они плохие, а потому, что они не понимают, что делают, или (как уже говорилось выше) потому что несчастны. Такое восприятие мира возникает у нас спонтанно и естественно, хотя лишь мгновение назад мы были уверены, что во всех проблемах виноваты другие. Это происходит не только благодаря поучениям, которые мы получаем от буддийского учителя,— мы уже много раз читали об этом в мудрых буддийских книгах. Наше восприятие меняется благодаря тому, что учитель развил в себе качества Будды.

Учитель не только делится с нами знанием о сочувствии — он сам является примером его практического применения. Благодаря этому мы вдруг начинаем воспринимать явления в их подлинном объективном свете. Мы становимся открытыми, вдохновляемся на то, чтобы приносить пользу другим. На глубинном уровне наш ум начинает вибрировать в унисон уму Ламы, который уже давно действует на частоте сочувствия.

Сопричастная радость

Сопричастная радость вызвана счастьем других, даже если оно не имеет к нам отношения. Для начала приведу пример из жизни. Однажды, много лет назад, после лекции в одном из наших прекрасных буддийских центров друзья, сердца которых были полны сочувствия, позвали меня в клуб со звучным названием «Мандарин», который, без сомнений, был лучшим клубом в мире.

Вскоре одна из прекрасных девушек начала танцевать, и ее танец становился все зажигательнее. Спустя несколько минут я подумал, что с удовольствием потанцевал бы с ней. И вероятно, чуть позже вертикальный танец на танцполе мы продолжили бы горизонтально в каком-нибудь уединенном месте. В общем, я был полон сладких любовных ожиданий.

Для подстраховки я отправился в бар — немного охладить внутренний огонь, дабы все не испортить, выдав свое нетерпение. Я вернулся и увидел нечто ужасное. Дама моего сердца танцевала с другим мужчиной. С каким-то недотепой. Иначе говоря, не со мной. И я не подумал: «Как здорово, что эти двое встретились и сегодня вечером будут счастливы! Я так рад!» Напротив, я думал так: «О, Будда! Зачем ты так со мной поступаешь?» Может быть, не столь драматично, но мою реакцию точно нельзя было назвать неличностной и просветленной.

Если с нами происходит нечто подобное, мы можем использовать это как чудесную возможность для работы с умом. Напоминайте себе, что счастье каждого важно так же, как наше собственное, и что на самом деле счастье всех живых существ и есть наше счастье.

Это не какие-нибудь пустые высокодуховные разговоры. Поскольку нашего эго не существует, нет и разделения между нами и остальными. Слова «мой» и «ваш», в сущности, абстрактные и абсолютно нелепые концепции. В силу привычки мы разделяем мир на «свое» и «чужое» и наслаждаемся собственной радостью больше, чем счастьем соседей, особенно если их счастье возникло «за наш счет».

Если мы посмотрим на своих учителей, мы увидим, что они счастливы. По многим причинам. Во-первых, потому, что они либо уже достигли Просветления, либо очень близки к этому, а Просветление — само по себе счастье. Другая причина — сопричастная радость. Истинные мастера, раскрывшие в себе сочувствие, действительно способны переживать радость каждого существа как свою собственную.

Их спонтанный, не требующий усилий ответ на счастье любого существа всегда одинаков: «Это здорово! Я так счастлив!» Конечно, мы тоже радуемся счастью других. Возможно, иногда эта радость прерывается, но даже короткие перерывы дают прекрасную возможность развивать сопричастную радость. Как говорит Лама Оле: «Настоящее развитие происходит за пределами зоны комфорта».

В Четырех неизмеримых, с которых я начал, есть пожелание другим «счастья, полностью свободного от страданий». Что же такое счастье? Мы упоминали о нем, говоря о любви. Природа ума есть ничем не обусловленное счастье. Буддизм Алмазного пути учит нас, что глубочайшая суть ума — это союз пространства и радости, и нет ничего значительнее и глубже. Почему же ум — это радость, а не печаль? И как в этом убедиться?

С одной стороны, это можно увидеть на примерах учителей, развивших в себе качества Будды. Если бы природа ума была грустной или хотя бы нейтральной, то те, кто близок к Просветлению или уже достиг его, были бы печальнее других или, по крайней мере, более равнодушно относились бы к тому, что происходит вокруг. Очевидно, это не так. В мире не найдется ни одного угрюмого буддийского мастера. Кроме того, все наши высокие учителя, основываясь на опыте Освобождения, настаивают на том, что высшая истина — это высшая радость, и что все явления наполнены смыслом.

Есть другой путь познать радость ума — нужны лишь доля воображения и жизненный опыт. Давайте представим, что каким-то чудесным образом наш ум освободился от ничтожных ядов, порождаемых неведением: запутанности, привязанности, ревности, гнева, неприязни, гордости, страхов, концепций, суждений, ожиданий, разочарований, корыстных мотивов, мелочности, истерии, жадности и т.п. Одна идея об избавлении ощущается как нечто приятное. А что бы мы испытывали, если бы освободились на самом деле? И если этот опыт оставался бы с нами постоянно?

В те моменты жизни, которые мы переживаем как «здесь и сейчас» (занятия любовью, гонка на безумной скорости или прыжок с высокой скалы в море), благодаря яркости эмоций наше обыденное концептуальное мышление останавливается, и мы осознаем суть ума, которая безгранична, внеличностна, совершенно свободна и счастлива по своей природе. Хотя в буддизме не используется понятие веры, мы все же работаем с доверием — оно основано на нашем собственном опыте и логике, и этим отличается от веры.

Равностность

Равностность — это способность любить всех живых существ одинаково и видеть их просветленную природу. Важно понимать, что в этом определении говорится о духовном уровне — уровне ума. Если иметь в виду физическую форму, то понятие равностности, воспринятое слишком буквально, может привести к истощению тела или другим проблемам: эмоциональным, финансовым, юридическим и так далее.

Однажды Лама Оле Нидал, говоря о равностности, привел в пример Солнце. Оно не думает про кого-то: «Ты мне нравишься, я подарю тебе красивый загар» а про другого: «А ты мне не нравишься, и поэтому у тебя будет рак кожи». Солнце беспристрастно. Оно греет всех существ и освещает все явления одинаково.

Поучения о равностности относятся к самому высокому уровню постижения, и потому бывают трудны для понимания. Однажды на публичной лекции я долго объяснял это понятие, и в какой-то момент нашлась женщина, которая горячо возразила: «Предположим, я приму всерьез все, что вы сказали, и достигну описанного вами Просветления с его способностью любить всех. Тогда моя особенная и уникальная любовь к мужу растворится в океане абсолютной любви?» Я снова попытался растолковать, что в момент Просветления мы не начинаем любить своего партнера меньше, как бы уравнивая его со всеми. Это абсолютно противоположный процесс: мы начинаем любить всех так же глубоко и искренне, как любим партнера. Признаться, мне не удалось убедить эту женщину.

Возможно, до определенного уровня развития мы привычно основываем свое понимание на подходе или — или. Но на самом деле в нашем уме, который подобен пространству, хватит места для того, чтобы смотреть с позиции и то, и другое. Это означает, что в океане абсолютной любви ко всем существам есть место — залив или бухта — для наших особых кармических связей и отношений. Есть уютный уголок для наших чувств к особенным людям, с которыми мы проводим жизнь, с кем мы счастливы.

Как и три предыдущих строки из Четырех неизмеримых, слова о равностности несут в себе глубокий смысл. Фраза «без привязанности к близким и неприязни к остальным» может вызвать сомнения. Человек же должен чувствовать преданность и связь с любимыми? Мы должны любить своих близких, это правда. Но любовь и привязанность совсем не похожи друг на друга. Сомнения рождаются из-за ограничений и концепций. Друг, которого мы сегодня поддерживаем всем сердцем, завтра может стать нашим противником. А враг, с которым мы конфликтуем, превратится в единомышленника.

Мы часто видим в своих близких лишь хорошее, но после двадцати лет увлекательного или даже счастливого брака внезапно разводимся. И тогда оказывается, что у человека, с которым мы расстаемся, сплошные изъяны. Возможно ли, чтобы наш партнер так сильно изменился? Или изменилось наше восприятие, потому что растворились условия, которые когда-то свели нас вместе? Следовательно, открытость, основанная на понимании нашей близости друг к другу, в итоге окажется полезнее, чем личные предпочтения.

Все мы плывем на одном «Титанике», судьба которого предрешена. Однажды, благодаря карме, с помощью родителей и в меньшей степени по собственной воле, мы снова окажемся на его палубе. Как пассажиры, которые путешествуют вместе от рождения к смерти, мы должны хорошо относиться друг к другу, а не создавать всем трудности. Возможно, тогда мы сможем помочь другим достичь берега вневременной радости и свободы, а в «последнюю минуту» — спасти и самих себя.

Перевод с английского Любови Крымовой

По материалам журнала BUDDHISM TODAY 42

Этот текст был опубликован в 35 номере журнала «Буддизм.ru»